Старшие молча ели. Наконец случайное упоминание России дало возможность сэру Джозефу вклиниться со своим мнением.
– Я с недоверием отношусь к разного рода пророчествам, – сказал он. – Однако есть нечто, в чем я совершенно уверен. Еще до Нового года Россия выступит против нас, чем заставит Италию и Японию перейти на нашу сторону. А мы тогда организуем блокаду, результаты которой все ощутят очень скоро. Войну для нас выиграют вещи, о которых ни вы, ни я ранее не слыхивали, такие как марганец или бокситы.
– И пехота.
– И к тому же пехота.
– Научите рядового шагать в строю и стрелять, дайте ему в командиры хорошего офицера, а остальное он сделает сам.
Бэзилу момент показался подходящим для того, чтобы обратить разговор к собственным проблемам.
– Какого офицера вы называете «хорошим»?
– Если он таков, каким надлежит быть офицеру.
– Удивительная вещь, – начал Бэзил. – Почему-то считается, что аристократы способны руководить людьми, вести их за собой. Так было в старину, когда они росли на принадлежащих им землях и в них воспитывалось умение об этих землях заботиться. Но теперь-то три четверти ваших офицеров живут в городах. Вот у меня земли нет.
Подполковник бросил на Бэзила исполненный отвращения взгляд.
– Да-да, понятно.
– А у вас как? Есть земля?
– У меня? Нет. Брат вот уж сколько лет как продал имение.
– Ну вот, видите!
Как было кристально ясно сэру Джозефу и как начал смутно подозревать Бэзил, подполковнику сказанное не понравилось.
– Сил был одно время кандидатом от консерваторов западных областей, – сказал сэр Джозеф, отчаянно желая удалить возможный источник предвзятого отношения.
– Кто только не объявлял себя консерватором за последние год-два. По мне, так половина всех несчастий отсюда и идет. – И, чувствуя, что, может быть, повел себя недостаточно корректно, подполковник милостиво добавил: – Не в обиду вам будь сказано. Надо думать, с вами все было в порядке.
Кандидатство Бэзила не было темой, о которой стоило особо распространяться, и сэр Джозеф повернул беседу в другую сторону:
– Конечно, чтобы перетянуть Италию на нашу сторону, французам потребуется пойти на ряд уступок – отдать Джибути, например, или что-нибудь в этом роде.
– Какого черта им это делать? – раздраженно вопросил подполковник. – Зачем нужна эта Италия?
– Чтоб послужить противовесом России.
– Каким образом? Почему? На каком участке? Совершенно не вижу смысла!
– И я не вижу, – поддержал Бэзил.
Угроза поддержки со столь нежелательной стороны заставила подполковника мгновенно перестроиться.
– Вот как? – сказал он. – Ну, не сомневаюсь, что Мейнверингу виднее. Знать такого рода вещи – его работа.
Ободренный этими словами сэр Джозеф на протяжении всего завтрака продолжал развивать план разумных уступок, которые Франции надлежало бы сделать Италии, называя в частности Тунис, Французское Сомали и Суэцкий канал.
– Корсику, Ниццу и Савойю, – предложил Бэзил.
Сэр Джозеф предложение отклонил.
Не солидаризируясь с Бэзилом, подполковник молча слушал предложения по расчленению союзника. Соглашаться на этот завтрак он не хотел. Ссылаться на занятость было бы глупо, но он на самом деле был чрезвычайно занят, занят больше, чем когда-либо, и два эти часа в середине дня нужны были ему для отдыха и восстановления сил. Он привык тратить их на общение с людьми, которым можно было поведать о своих делах, о том, чем он занимался утром, с людьми, которые оценили бы важность его деятельности, ну а если не это, то он мог бы провести эти часы с красивой женщиной. Клуб путешественников подполковник покинул так рано, как только позволяли приличия. Он был встревожен и раздосадован всем, что услышал, и в особенности подозрительным явлением этого юного радикала, чью фамилию он не запомнил. Уж от такого знакомства по крайней мере, думал он, сэр Джозеф мог бы его избавить!
– Ну как, Джо, все устроилось?
– Ничего пока не устроилось, Синтия, но начало положено, я запустил это дело.
– Надеюсь, Бэзил произвел хорошее впечатление.
– И я надеюсь. Боюсь, некоторые его высказывания были не слишком удачны.
– О господи… Ну и каков будет следующий шаг?
Сэру Джозефу хотелось сказать, что никакого следующего шага в этом направлении не будет, что самое большее, на что может надеяться Бэзил, это быть преданным забвению – через месяц-другой, когда улетучится воспоминание о злополучном завтраке…
– Ну, теперь все зависит от Бэзила, Синтия. Я его представил, а дальше он должен действовать сам, если и вправду хочет попасть в этот полк. Но я все думаю с тех самых пор, как вы впервые заговорили об этом, неужели вы считаете подходящим…
– Меня уверяли, что на большее он вряд ли способен.
– Да, это так. В известном смысле для него это предел.
– И значит, он продолжит знакомство, – подытожила железная женщина.
Подполковник тихо бурлил в своем кабинете, мало-помалу снижая градус кипения: офицер, не молодой, а матерый резервист, только что заявился к нему без перчаток и в замшевых ботинках; последовавший взрыв послужил отличной разрядкой, и теперешнее тихое бурление было скорее выражением удовольствия, разновидностью потаенного мурлыканья; такое настроение подполковника его подчиненные расценивали как хорошее. Он был преисполнен уверенности, что пока полк возглавляет он, ничего дурного случиться не может (и чувство это, как ни парадоксально, разделял с ним и проштрафившийся офицер). И вот, когда подполковник пребывал в таком относительно благоприятном расположении духа, ему доложили, что его хочет видеть некий мистер Сил, гражданский джентльмен. Фамилия эта подполковнику показалась незнакомой, как в первую минуту и внешность вошедшего Бэзила, которую Анджела, не жалея усилий и средств, постаралась видоизменить, сделав приемлемой для беседы с подполковником. Голову Бэзила украшала свежая стрижка, он был в крахмальном белом воротничке и котелке, снабжен тонкой золотой цепочкой от часов и прочими атрибутами респектабельности, при нем был новый зонтик. Анджела научила его и первым словам, которыми следовало начинать беседу: «Я знаю, полковник, что вы очень заняты, но надеюсь, вы сможете уделить мне несколько минут, чтобы я мог спросить у вас совета».
Начало прошло благополучно.
– Хотите в армию, – сказал подполковник. – Я думаю, в ближайшее время нам стоит ожидать наплыва людей со стороны. Даже в Бригаде формируются новые батальоны. Полагаю, вам следует поступить в пехоту. Поступать в кавалерию в наши дни бессмысленно. Все эти машины… С тем же успехом можно паровозы водить, если так уж хочется. Сейчас болтают много глупостей, что эта война – война механизированная, война в воздухе, война экономическая. Все войны ведутся пехотой. Так было испокон веков.
