– Что случилось, миссис Фремлин? Ведь не мог же приют отправить их обратно!
– Учреждение эвакуировали, и всех детей разослали по местам, откуда они прибыли. Единственный адрес, который имели Конноли, это Мэлфри, и вот они здесь. Инспекторша по делам несовершеннолетних привезла их в приходской совет. Я находилась там с девочками-скаутами и вызвалась проводить их к вам.
– Они могли бы и предупредить нас.
– Наверно, побоялись дать нам время опомниться, чтобы мы не воспротивились их плану.
– Очень верная тактика с их стороны. Конноли накормлены?
– Должно быть. Во всяком случае, Марлин в машине сильно рвало.
– Мне не терпится увидеть этих Конноли, – сказал Бэзил.
– Увидишь, – сурово пообещала сестра.
Однако в прихожей, где их оставили, детей не оказалось. Барбара позвонила в колокольчик.
– Бенсон, вы помните детей Конноли?
– Прекрасно помню, мадам.
– Они вернулись.
– Сюда, мадам?
– Сюда. Они где-то в доме. Вам лучше сразу же организовать поиски.
– Очень хорошо, мадам. А когда мы их отыщем, их тут же заберут?
– Не тут же. На ночь их придется оставить здесь. А завтра я подыщу для них место в деревне.
Бенсон помялся.
– Это будет нелегко, мадам.
– Да, Бенсон, это будет нелегко.
Бенсон опять помялся в нерешительности, а затем счел за лучшее сказать лишь:
– Ну так я начинаю поиски.
– Я его понимаю, – сказала Барбара, когда Бенсон вышел. – Он трусит.
В конце концов Конноли разыскали и собрали вместе. Дорис была обнаружена в спальне Барбары, где пробовала на себе ее косметику. Мики застигли в библиотеке раздирающим ценный фолиант, Марлин нашли под раковиной в судомойке, где она поедала остатки из собачьих мисок. Когда Конноли, собрав, опять водворили в прихожую, Бэзил смог разглядеть детей. Вид их произвел на него впечатление большее, чем можно было ожидать. Детей увели в холостяцкое крыло и поместили там в большую комнату.
– Дверь запереть?
– Не поможет. Если захотят уйти, уйдут.
– Можно вас на пару слов, мадам? – попросил Бенсон.
Вернувшись, Барбара сказала:
– Бенсон трусит. Отказывается с ними оставаться.
– Хочет уйти?
– Говорит, либо он, либо Конноли. Не могу его винить. Фредди никогда не простит мне его уход.
– Бэбс, ты хлюпаешь носом.
– И кто бы не хлюпал на моем месте! – воскликнула Барбара, вытаскивая платок и плача теперь уже в открытую. – Скажи, кто?
– Не будь дурой, – сказал Бэзил, переходя, как это часто бывало в их с Барбарой разговорах, на школьный жаргон. – Я все устрою.
– Бахвал. Сам дурак. Дурак в квадрате.
– Дурак в квадрате и с нашлепкой на носу.
– Милый Бэзил, как чудесно, что ты вернулся. Я уверена, что, если кто-то может все устроить, так это ты.
– Фредди бы не смог, правда?
– Фредди нет дома.
– Я умнее Фредди. Бэбс, скажи, что я умнее Фредди.
– Я умнее Фредди. Один-ноль.
– Бэбс, скажи, что меня ты любишь больше, чем Фредди.
– Меня ты любишь больше, чем Фредди. Два-ноль.
– Скажи: я, Барбара, люблю тебя, Бэзил, больше, чем Фредди.
– Нет. Это не так. Зараза, ты мне больно делаешь!
– Скажи!
– Бэзил, прекрати сейчас же или я позову мисс Пенфилд!
Они вернулись на двадцать лет вспять, к школьным своим годам: «Мисс Пенфилд! Мисс Пенфилд! Бэзил меня за волосы дергает!»
Брат с сестрой возились на диване. Внезапно раздался голос: «Эй, миссис… – Это была Дорис. – Миссис…»
Барбара вскочила растрепанная, запыхавшаяся:
– В чем дело, Дорис?
– Марлин опять тошнит.
– О боже… Сейчас иду. Беги.
Дорис бросила на Бэзила томный взгляд.
– Проказничаете, а? – поинтересовалась она. – Я люблю проказничать.
– Беги, Дорис. Простудишься.
– Мне не холодно. Подергай меня за волосы, мистер, если хочется.
– Не скажу, что мечтал об этом.
– А я скажу. Я много о чем мечтаю. Давайте, мистер, потяните. И посильнее. Я не против. – Она склонила к Бэзилу коротко стриженную голову и тут же с хихиканьем выбежала из комнаты.
– Вот видишь, – сказала Барбара. – Проблемный ребенок.
Убрав за Марлин ее рвоту, Барбара вернулась, чтобы попрощаться на ночь.
– Я пока еще не стану ложиться, над книгой поработаю.
– Ладно, милый. Спокойной ночи.
Перегнувшись через спинку дивана, она поцеловала Бэзила в макушку.
– Больше не хлюпаешь?
– Нет, не хлюпаю.
Он поднял на нее глаза и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Улыбнулась такой же улыбкой. Оба видели себя отраженными в глазах друг друга. Никто не сравнится с Бэзилом, думала Барбара, глядя на свое отражение, никто, когда он такой.
Глава 2
Наутро к Бэзилу зашел Бенсон, оставшийся в доме, с тех пор как Фредди «слегка втянул рожки», единственным слугой мужского пола. (Своего лакея Фредди взял с собой в отряд йоменских добровольцев и содержал его теперь на более экономном уровне за счет короны.) Глядя из постели, как слуга раскладывает его одежду, Бэзил размышлял о некой небольшой сумме, которую он оставался должен Бенсону с предыдущего своего визита.
– Бенсон, что это за слух о том, что вы уходите?
– Я погорячился вчера, мистер Бэзил. Я никогда не оставил бы Мэлфри, и миссис Сотхил это знает. Тем более когда капитан в отъезде.
– Миссис Сотхил была очень расстроена.
– Я тоже, мистер Бэзил. Вы не знаете, что такое эти Конноли. Это не люди!
– Мы найдем, у кого их поселить.
– В наших краях никто не возьмет их. Даже за сто фунтов.
– Мне кажется, я должен вам денег.
– Да, мистер Бэзил. Двенадцать фунтов десять шиллингов.
– Там много? Со временем я отдам.
– Да, мистер Бэзил.
– Отдам непременно, Бенсон.
– Надеюсь, сэр. Я уверен в этом.
Бэзил задумчиво погрузился в ванну. Никто в наших краях не возьмет Конноли. Даже за сто фунтов. Даже за сто фунтов.
С начала войны Барбара пристрастилась завтракать внизу, ошибочно полагая, что так проще. Плетеный поднос для завтраков в постели заменил накрытый стол в маленькой столовой, где за два часа до трапезы приходилось зажигать камин, чистить серебряные блюда и подставлять под них плетеные коврики. Всех огорчало подобное новшество.
