Все же необычное утро. Ни с того ни с сего мне пришло в голову, что мы живем в середине елочной игрушки, что наша вселенная расположена в полупрозрачном шаре, за ниточку подвешенном к мохнатой ветке. Снаружи вспыхивает гирлянда, а для нас это — день и ночь. За стеклянными стенками неведомые великаны смеются, поют, говорят тосты и закусывают зимним салатом и пельменями. А нам и невдомек, что вокруг праздник, и мы, как ни странно, — самый главный и красивый его атрибут. Вместо того чтобы радоваться со всеми, не выспавшиеся, мы спешим в трамвайное депо или рыскаем по ночи в поисках убийц.
…Я шпионских курсов не заканчивал, но некоторые понятия имею, наверное, с молоком матери впитал: «жучки», приклеенные к телефонной паре, передают радиосигнал на расстояние до пятисот метров. Разумеется, я имею в виду стандартные приспособления, которые можно купить на нашей барахолке в электротехнических рядах.
Я рассудил так: если Терехина слушают и если вчера неизвестные приняли мой звонок насчет мешка юаней, то уж сегодня с шести до восьми они и подавно должны навострить уши. И я могу их засечь в радиусе до пятисот метров от того места, куда миниатюрный передатчик вцепился своими медными усиками.
Я, конечно, не знаю, куда подсадили хитрое насекомое, но наверняка недалеко от терехинской квартиры в одну из распределительных коробок или в коммутационный шкаф.
В моем рассуждении существовали и другие вольные допущения. Например, если слушает ФСБ, то им «жучки» без надобности, весь город отработан в стационарном режиме. Это раз. Слушатели могут расположиться не в машине, а в квартире. Это два. Впрочем, квартира требует большей организационной суеты — найти подходящую, платить деньги, кроме того, имиджмейкер месяцами не появляется дома, так что держать под него жилплощадь тем более нерентабельно… Так или иначе, я проверял автомобили.
…Никогда мне не стать Шерлоком Холмсом. Часы показывали начало восьмого, заканчивался третий, самый длинный маршрут вокруг терехинской девятиэтажки, а ни одной подозрительной машины не встретилось.
В довершение всего, обследуя местность возле четырех самовольных металлических гаражей, я поскользнулся и упал, ударившись ладонью о глыбу смерзшихся ископаемых. Какие-то пролетарии землеройного труда вырыли яму и ограждение не поставили.
Мой любимый тренер, несколько лет назад бесславно скончавшийся на Тайване (не том Тайване, который в Китае, а который на Обском море), любил повторять, что при правильной организации тренировочного процесса и хорошем душевном самочувствии спортивные травмы исключены, если не считать неизбежных в нашем деле синяков. А тем более любые другие, бытовые травмы. В обобщенном виде мудрый русский народ выразил эту же идею в короткой и слегка нелицеприятной формуле: просто так даже прыщик не вскочит. Шеф конкретизировал: человек просто так даже епоткнугься не может или удариться лбом о низкую притолоку в деревенском доме. Если споткнулся, значит, что-то не в порядке с душевным равновесием. Значит, насторожись, загляни внутрь себя и определи, что именно там сломалось.
Мне далеко внутрь заглядывать не надо, чтобы разглядеть свои проблемы, а тут еще Раков… Так я ему и остался должен два желания…
Присел неподалеку от места катастрофы на полузанесенную снегом скамейку… Может, и не слушает Терехина никто? Я бы лично не стал — скучное, утомительное занятие.
Жаль, что подлог с юанями не удался. Главное, не выспался. А еще нужно где-то убить пару часов, пока у нормальных людей не начнется рабочий день. Вчера Котяныч сообщил, что Треухин возвращается сегодня ночью. То есть, надо полагать, уже прилетел… Значит, сегодня же и надо его раскручивать. Сначала Треухина, как более доступный вариант. Потом Яблокова, к которому пока вообще непонятно, как подгрести. На прием, что ли, записаться? Записаться на прием и задать прямой и честный вопрос: зачем ты, гад, убил Краснопольского?
Отсутствующий взгляд скользил по окружающим предметам, всякий раз возвращаясь к яме, возле которой я упал. В нашей стране по-другому и не бывает. Ямы копают зимой, когда грунт на метр промерзает, а чтобы положить асфальт, обязательно выбирают момент, когда идет дождь. Ментальность такая… Что они тут раскапывали?..
Вообще-то, в коробке обнаружить «жучок» легче легкого, правильнее цеплять его прямо к кабелю. Правда, и возни больше — раскопать и главное отыскать нужную пару, причем методом тыка… Может в этом месте залегать телефонный кабель? Вполне… Достали схему технических коммуникаций, подогнали экскаватор — кто заподозрит в злом умысле бригаду ремонтников?
Определив новый центр окружности, я начал обход и уже в круге первом, можно сказать, нос к носу столкнулся с подозрительным автомобилем. Из выхлопной трубы светлой «Газели», по периметру украшенной веселенькими зелеными занавесочками, выбегала тонкая струйка белого дыма. Передние сиденья пустовали, а заднюю часть салона от них отделяла темная пластиковая перегородка. Свет в машине не горел. А зачем? В наушниках можно и в темноте сидеть.
Прошло минут десять. Из подъездов длинной девятиэтажки сонной чередой тянулись граждане и гражданки, занятые на производстве, но «Газель» никто не хотел признавать своей. Метрах в двадцати дворник, изнуренный алкоголизмом мужичок лет пятидесяти, энергично орудовал скребком в борьбе с осадками.
Водитель мог отлучиться в круглосуточный магазин за кефиром и сигаретами или перебраться в салон для компании. Сколько их там всего? Водитель — раз, связист — два. Боевик с крупнокалиберным пулеметом? Вряд ли. Люди выполняют тонкую латентную работу — зачем им охрана?
С безразличным видом постороннего человека я приблизился к микроавтобусу и попытался резко открыть боковую дверь, однако не тут-то было. Когда я нахожусь в машине, мне не приходит в голову запираться изнутри, но оказывается, не у всех людей одинаковые привычки… А может, там и нет никого?..
Нет, есть. Машину тряхнуло от рывка, в ответ внутри сдвинулась шторка цвета весенней травы и в окне нарисовалась заросшая черной кудрявой проволокой объемная физиономия с толстыми губами, похожими на синие сардельки. Арап Петра Первого. Чернила, что ли, пил?
В свою очередь, как мог низко, я отвесил собственную губу, придал взгляду младенческую бессмысленность и, качнувшись для полного скотства, то есть сходства с пьяной свиньей, заорал:
— Мужики, закурить не найдется?
Шторка упала, арап исчез.
Я забарабанил кулаком по стеклу, изображая пьяную настойчивость. Если не откроют, придется разбивать — не будешь же устраивать осаду по всем правилам — с временным лагерем, публичным домом… А если там нормальные граждане, никакие не шпионы, если я оторвал арапа от освежающего утреннего секса? Нет, трудно представить, чтобы у таких людей был секс. Разве что грубые, лишенные духовности половые акты на ребристой плоскости задних сидений.
Делая вид, что ничего особенного не происходит, тщедушный дворник отбрасывая снег все дальше от машины.
— Открывай, сволочь! — заорал я. — Видишь, человек курить хочет.
