…Да повторил, наверное, громче, чем следовало. Официант в шляпе, доставивший к соседнему столику блюдо креветок, в совокупности напоминающих окровавленную кору головного мозга, как ее изображают в анатомических атласах, метнул в мою сторону нервного «косяка». И девушки, Ира с Наташей, тоже переглянулись.
— Вот, собственно, и все, — резюмировал Михальцов. — Если нужны кемеровские адреса… Только разве таких резвых рысаков по месту прописки найдешь…
— …Ну так вот, — сказал я, укладывая трубку в карман и возвращаясь к третьему стакану томатного сока. — Вы, девушки, — странные существа, если думаете, что можно прожить жизнь, питаясь чужой любовью и не вырабатывая свою. Или вы намекаете, что, мол, пусть муж, заместитель главного банкира области, вас любит и обеспечивает икрой с маслом на завтрак, а вы тем временем будете беззаветно принадлежать широкоплечему загорелому волейболисту с пляжа?
Но вместо того, чтобы развивать прерванный диалог о чувствах, продавец Наташа заинтригованно поинтересовалась:
— Скажите, Сергей: вы — бандит?
— С чего вдруг?
— Ну, но разговору… Так бандит или, наоборот, милиционер?
Между прочим, этот вопрос мне довольно часто задают.
— По образованию, профессии или убеждениям? — уточнил я.
— Вообще, — дипломатично определилась Наташа.
— По образованию — преподаватель начальных классов, по профессии — руководитель гуманитарного фонда, а по убеждениям — э-э-э… энтомолог, причем теоретический, то есть бабочек булавками не прокалываю. Вот давайте лучше об этом и поговорим.
— О чем?
— О любви и скоротечном полете бабочки в тающем вечернем свете.
…О тающем вечернем свете девушки были готовы говорить бесконечно, но в этот момент снова задергался телефон.
— Это Настя, — сказала трубка и больно прижалась к уху. — Сергей, бы могли бы сейчас со мной встретиться?
Я сказал: «Да», не задаваясь лишними вопросами, типа «зачем».
— Приехать к вам домой? — спросил я, мгновенно позабыв, что когда-то мы уже были на «ты».
— Н-нет. Если вам удобно встретиться где-нибудь…
Она тоже не помнила про «ты». Впрочем, тогда стрелял автомат, и наши тела сотрясала нервная дрожь…
— Вы откуда звоните? — спросил я.
— Возле «Победы», из автомата.
— Вы одна?
— Конечно. А кто еще должен быть?
— Я имею в виду, без охраны?
— Да.
— Отпустили на улицу?! Без телохранителя?! — не поверил я.
— Не хотела, чтобы кто-то знал… Расскажу при встрече.
— Точно никого нет? — не унимался я, подразумевая уже не только вшивую охрану Котяныча.
— Я же говорю, нет.
— Сделаем так… Секунду…
Я выбрался из-за стола.
— Уже уходите? — продавец Наташа выглядела расстроенной, да и Ира, по всему, была не прочь общаться и дальше, несмотря на трагическую многолетнюю любовь. — А как же бабочки?
— Улетели в теплые края. Зима ведь! Но обещали вернуться…
Возле закрытых дверей гардероба никого не было, включая гардеробщика.
— Алло, — сказал я. — Сейчас, не спеша, заходите в стеклянную галерею, которую недавно пристроили к «Универсаму», знаете, там дорогие магазины и кафе?..
— Да.
— Проходите насквозь. Там есть другой выход…
— Знаю.
— …И сворачиваете… Не направо, к улице Советской, а налево, во двор Универсама. Проходите его, и на Урицкого я буду ждать в «Ауди» — машина такая…
Гардеробщик так и не появился, может, в туалет отлучился. Вообще-то в «501-м» персонал натренированный. Или «скорая» увезла с перитонитом. Времени на розыск не оставалось. В конце концов, куртка может переночевать в увеселительном заведении.
Чем хороши немецкие машины — их не нужно уговаривать и они не мерзнут на лютом сибирском морозе достоинством в четыре-пять градусов по Цельсию. Система воспламенения бензина слушается тебя так же, как любимая девушка…
…Которой нет…
…А если и есть, то сегодня она ведет себя непредсказуемо. Как ИЛ-86 в руках дворника. А я уж совсем было решил, что не увижу ее, как минимум, еще неделю…
С чего я взял, что Настя — моя любимая девушка?
Зачем ей со мной встречаться? Чтобы передать важную информацию, которая, несомненно, укажет выход из лабиринта, в каждом тупике которого подстерегает пуля?
…Проскользив с десяток метров неподвижной резиной по ледяной корке, я встал как раз напротив узкого въезда во двор «Универсама» в пяти метрах от знака «стоянка запрещена».
…Сейчас из-за угла появится Настя. Вся в черном.
Я — честный человек и хотя бы перед самим собой должен признаться, что придумал этот маршрут для Насти — через галерею — не для того, чтобы сбить со следа возможных убийц, а чтобы скинуть с хвоста возможную охрану. Хоть это и нехорошо — оставлять девушку без прикрытия. Но зачем мне свидетели? Как говорится, зачем нам кузнец? Нам кузнец ни к чему. И в конце концов, важны не мотивы, а результат. Неизвестно, как она ушла из дома, а к ней вполне мог приклеиться отвратительный Толик Ширяев с друганами.
От кинотеатра «Победа» до улицы Урицкого идти две с половиной минуты. Если не торопиться. И если не разглядывать часы «Семко» в витрине. Нет, не будет она разглядывать часы через три часа после похорон матери. А можно пройти и секунд за сорок. Если спешить. Тогда я опоздал, потому что с тех пор, как из «501» «улётели бабочки», прошла примерно минута. Но тогда и Настя могла подождать…
Сзади загудели на всю улицу. Да так противно, как будто запахло из туалета. В перегороженный мною двор «Универсама» рвалась «Газель» с В И НАПовским логотипом на замызганном борту, как видно, под крышу груженная то ли водкой, то ли «Бендером», каковые два напитка я, если по совести, на дух не переношу. Недаром у меня ассоциация про туалет возникла. И водитель «Газели» мне сразу не понравился. Зима, сумерки, а он в темных очках. Чуть ли не в телогрейке и в рэй-бане.
Настя могла появиться с секунды на секунду, поэтому я и не подумал освободить дорогу. ВИНАП подождет.
Обиженный очкастый издал такой длинный гудок, каким трубачи во время страшного суда будут поднимать из могилы мертвых — конечно, он представитель фирмы, у него буквы на боку, а его в магазин не пускают…
Я сохранял неподвижность, как в пионерском лагере во время игры в «Штандр навсегда».
Стрелка ползла, Настя не появлялась.
Возможно, закрытый кузов «Газели» содержал не пиво, а позавчерашнее молоко, и водитель пуще неволи опасался, как бы оно не скисло с минуты на минуту. В общем, не мог он больше ждать и, катапультировавшись из кабины, кинулся наводить со мной разборки.
