– В общем, – продолжил мой собеседник, – ты и прав, и не прав разом. Действительно, для всех прописана разная судьба. Но, для всех. И есть защитный механизм, защищающий сущее в этом мире. Должен понимать, что без защиты «от дурака» ни одна система долго не просуществует. Так, кстати, и было. И не раз. Всё приходилось начинать заново. И с каждым разом демпферы всё мощнее. Их, кстати, можно преодолеть. Причём разными способами.
– А как же без этого – исключения, подтверждающее правило. Как в «Матрице», Избранные и Пифия?
– И снова ты прав. Ведь все люди созданы, ты должен помнить, «по образу и подобию». Это значит, что каждый желающий может стать богом. Или подобным богу.
– Прометей?
– Прометей был богом. А вот его избавитель от кары богов – Геракл – был человеком, а стал богом.
– Демпферы не сработали?
– Срабатывали. И не раз, поверь. Ему доставалось! Никто же не обещал, что путь в боги – лёгок.
– И одолеют его только достойные?
– Или хитрые. Читеры были, есть и будут. Но система совершенствуется с каждым разом. Читерство, как надеюсь понятно, – наказуемо. Но мы отвлеклись. Так о чём мы?
– Судьба. Для дерзких – её нет?
– Есть. Для всех есть. Даже у самих богов есть судьба. Наверное. Но если тебе в рамках твоей судьбы стало тесно, ты можешь доказать, что достоин большего, и преодолеть сопротивление демпфера, и тебе будет прописана новая судьба – более сложная, но и с большей степенью свободы, а главное – более интересная.
– И зачем такие сложности?
– А ты вспомни – кем были созданы люди?
– По образу и подобию.
– Вот-вот. Душа нам даётся не для того, чтобы её погасить в зверином образе. А чтобы она обогатилась и обогатила того, кто её дал.
– А кто её дал? – спросил я, но получил такой взгляд, будто вдруг превратился в осла. А не задавай очевидных вопросов! Всё верно.
– Ладно, вернёмся к нашему барану, а конкретно – ко мне. Я-то тут при чём?
– Ну, ты же осмелился отринуть судьбу. Отринуть смерть. И тебе был дан шанс. Это и есть твоя новая судьба. Но ты её не принял. Всё время пытаешься её переписать. За что и получаешь.
– Не лезь туда, куда собака не совала…
– Элементарная техника безопасности. Сунул палец в розетку – получил удар током.
– Сунул провод – получил свет. Спасибо тебе, отче. Но ты так и не ответил, почему погибли мои родные.
– Когда ты погиб под вагоном – жене твоей было не до развлечений, она ни на минуту не оставалась одна и операция людоедов пошла по запасному варианту, погибла другая девушка. Ты выбрал другую судьбу, но не дорос до неё, всё завалил. Море крови. Ты попытался ещё и ещё. Последний раз почти получилось. Судьба. Ты не захотел успокоиться – погибло много народа.
Я усмехнулся:
– Это можно исправить. Прямо сейчас.
– Поздно. Твой «крипт» переписан. Жить вчерашним днём – нарваться на демпфер.
– И что же мне делать? – в отчаянии закричал я.
– Мы почти пришли.
С вершины пригорка открылся вид на небольшую церквушку. Маленькую, но всю такую чистенькую, яркую, как игрушечную. Каменные стены были оштукатурены и побелены, окна забраны цветной мозаикой, купол луковкой – золочён. Ворота храма были открыты. Для меня, что ли?
Мы зашли в храм. И пока я хлопал глазами, разглядывая фрески, батюшка переоделся в ритуальную спецовку. Потом он проводил со мной разные причитающиеся обряды. Я хоть и верующий, но в ритуалах – не силён.
И когда всё закончилось, он обнял меня, как родного, благословил меня и сказал:
– Иди, Витя, с Богом! Теперь ты поймёшь, что надо делать. Проснись, Витя! Проснись!
Прощальный ужин
Это был сон. Просто сон. Галлюцинация, вызванная болевым шоком и кровопотерей. Не было никакого батюшки, не было единорога, не было храма. И беседы не было. Это я сам с собой общался в бреду. Я понял это, когда сел и осмотрелся. И очень расстроился. А потом подумал, что глупо сожалеть о том, чего и не было. Глупее – только о том, чего не будет.
– Статус! – приказал я.
Все с удивлением смотрели на меня. Да, хорошо воинство – изодранное, в крови, грязнющее! И у всех, как у вампиров, – рот в засохшей крови.
– При команде «статус» доложить обстановку! – снова приказал я.
– Это не по уставу! – буркнул Громозека.
– Поговори мне ещё! Встать! Смирно! Статус!
Он стал докладывать, но я не слушал. Не для того строил. Я и своими глазами всё вижу. Я их построил и этим направил моральное состояние в нужное мне место, вынув его оттуда, где оно было.
– Слушай сюда, – приказал я, когда Громозека закончил, – разделываем тушу зверя, грузим всё в бэтер и возвращаемся. Сегодня у нас пир! Прощальный. Заотдыхались мы.
Потом подошёл к Прохору, покрутил его:
– Хорошо починен, – сказал я. – Дарья Алексеевна, выношу вам благодарность от лица командования за возвращение в строй личного состава.
– Фу, какой ты скучный, – скривился Громозека.
Я рассмеялся:
– А на самом деле, я очень рад, что всё обошлось! Ребята, как же мы лоханулись!
– Ну, вот, а то – старшину включил! – Громозека подскочил и обнял. Следом налетели и остальные.
Пришлось наводить порядок:
– Так! Почему не выполняется моя команда? Кому вынести выговор в личное тело с печатью в грудную клетку?
Люди занялись делом – перетаскиванием разделанной туши медведя в БТР. Только тогда я осмотрел себя. М-да, красавчик! Хотя раны и были сращены выше всяких похвал, но синюшные тройные полосы пролегли от ключицы до поясного ремня. То же и на спине – от лопатки к плечу. Такой вот автограф мне оставил хозяин тайги. Вопрос был по шнурку, что держал крестик на моей шее. Шрам пролегал прямо под ним, но шнурок был цел. Может, отклонился?
– Шнурок этот невозможно повредить. Он не материальный. Одна видимость. Он сам распадётся… – сказала, подойдя, Даша.
– Я помню, за сутки, – я обнял её, спрятав лицо у неё на груди.
– Что случилось? – встревожилась она.
– Я не знаю, может, это просто сон, а может, я единорога видел.
– Единорога? А с ним не было медведя, тигра и старика?
– Он не старик.
– Так ты его видел! – подпрыгнула она.
– Это был сон.
– Он всегда приходит во сне.
– Может быть, – пожал я плечами.
– В разных обликах он является. Всем по-разному. Кому в виде великана, кому – стариком со свечёй и филином, кому – подростком…
