– Немец, как в сопатку пинка получит, теряется. Не надолго, но теряется, – продолжил Ватутин, – любое непонятное явление, ломающее их план – вводит их в ступор.
– И когда они очухаются? – спросил я.
– К утру. Надо успеть до утра откусить побольше.
– Не зарваться бы. Откусим, да поперёк горла встанет.
Ватутин вздохнул. Потом схватил мою руку, сжал крепко, подумав секунду, крепко обнял, похлопав по спине:
– Спасибо тебе. Порадовал.
И уехал пинать отстающие части, что никак не могли сравниться в прыти с немцами и недостаточно быстро «насыщали плацдарм необходимой концентрацией соединений». Во, я запомнил!
Это – мысль. Пойду и я попинаю своих. Нет, не боегруппы, и так резвые до невозможности – на плечах немцев катятся. Но уже начало складываться угрожающее положение по топливу и осколочным снарядам. Снабжение перестало успевать. Дороги забиты, да и разбиты, «плёчо обслуживания» всё длиннее. Начались стычки водил с отставшими, отбившимися от своих немцами. Есть потери. Придётся конвои организовывать. Вот и нашлась работа для Т-70. Для боя они – «ниочень». А в сопровождении – самое то. Заодно и «эвакуаторами» поработают. Застревают перегруженные машины регулярно, хоть и дождей давно не было. Кстати, в сопровождении краснозвёздных танков можно и трофейную технику пустить. В колонне, вперемешку с нашей – всё больше шанс, что не обстреляют свои же.
К транспортным конвоям можно подключить и самоходы. У двух Единорогов орудия выбиты, 160-миллиметровых мин осталось столько, что один миномёт оставить в строю, остальные – в транспорты. Да, есть у меня и не боевые потери.
Да и 85-миллиметровые орудия не оправдали моих надежд. А я так на них надеялся! Так холил и лелеял! Это же тот же ствол, что стоит на 85-миллиметровой зенитке, тот же, что будет стоять на победительнице – Т-34-85. Ан, нет. Пока расчёты стреляли осколочно-фугасными – всё было нормально. Но когда в контратаку на нас попёрли хорошо защищённые последние модификации Штугов в количестве трех штук и две «четверки» с длинными стволами и усиленным лобовым бронированием, экранированные, расчёты 85-и 107-миллиметровых самоходов стали с ними работать индивидуально, бронебойными их потчуя. Подбить-то всех подбили, а потом появилась течь по откатникам-накатникам у 85-миллиметровых орудий. То ли ствольная энергия выстрела бронебойным выше, чем осколочным, то ли общий разогрев орудия сказался. А может, ресурс сальников такой низкий, но потекли оба ствола. Не накатываясь после отката, откат был почти не смягчённым гидравликой, как у кутузовских единорогов. А я им говорил, что нужен дульный тормоз! И что теперь с ними делать? В строю оставить? Смысл? И так один заряжающий получил травму откатом ствола, не замедленного откатником. На завод отправлять? Стволы – обязательно. С гневной, матерной рекламацией. А вот самоходы с пустыми орудийными амбразурами пусть поработают бронетранспортерами.
М-да, а расчёты, кроме мехводов, на пополнение боегрупп. Только им мехводы-то как раз больше всего нужны. Мехводы погибают чаще. Им не выпрыгнуть за борт, как остальным. А может, их на трофейные пушки поставить расчётами? У меня тут уже образовывается арсенал брошенных немецких орудий.
А ты чёй-то на меня так подозрительно смотришь, а, начштаб?
– Не пора пообедать? – спросил он меня.
– Хряпнул, что ль?
– За победу!
– Ещё победить надо! – Я ему сунул кулак под нос. А он и занюхал моим кулаком.
– Гля, крепкий какой! – выдохнул он. Наглец! Совсем меня не боиться!
– Спирт?
– Коньяк! Трофейный! Написано – французский!
– На заборе – тоже написано. А там – дрова! Наливай, чё!
Вот так и появляются байки на фронте. О том, как пьяные в хлам полковники с трофейным МГ-42 наперевес регулируют движение на фронтовых дорогах. И нагло отбирают в своё хозяйство совсем чужой бензин, снаряды, мины и тушёнку. Ещё более нагло и совсем беспардонно загружают идущий в тыл порожняк ранеными, это понятно, но стреляными гильзами, пустыми ящиками и бочками, трофеями, да ладно бы ценными, а то – винтовки немецкие, куски битых танков, немецким обмундированием, кальсонами всякими – кому они нужны?
И куда смотрел комиссар этой части? Как, один из разбойников и был комиссар? Тогда вообще чёрт знает что! Махновщину развели! Штрафбат по ним уже плачет. А трибунал вообще рыдает в безутешной тоске.
А утро – ни хрена не красит. Рама эта висит постоянно над головой, сука! Сбить не могут!
И так голова болит, так ещё и немец что-то до тошноты резвый стал. Атакует, щели в обороне, тварь, ищет. Танки применяет. Обстреливает. Довольно метко. И бомбит. Подло. Когда наши ястребки на пересменке, гады. Немцы – гады, не наши лётчики. Да и наши – хороши! Что, дополнительные подвесные баки сложно взять? Как нету? Не порядок! Покрутились полчасика, и домой? А раму сбивать? Какая высота? Да вот же она – я её вижу. Поднимается? А вам – домкрат нужен? А у вас что, кислорода на борту нет?
Блин, за что не схватись – ничего у нас нет! Теперь ещё и артполков РГК нет. Этот дивизион катюш, что выделили взамен – не Грады, не заменят. Они разок отстреляют – и в тыл. Им ракеты сутки возить на один дивизионный залп. Согласен, залп был шикарный, а теперь и их нет. Не война, а как у нас на заводе в транспортном отделе – тонно-километры.
И любые мои гениальные тактические постпохмельные схемы жестко привязываются к дорогам и этим тонно-штуко-километрам. Никакого полёта фантазии, то есть мысли!
Не, ребята, война – это не стратегия, и даже не тактика. Война – это логистика! И успех зависит не от того, умнее ты врага, или нет, не от конфигурации линии фронта, состава войск и насыщенности танками и пушками, а смог ты подать в нужную точку на местности энное количество танков, стволов, человек, тонн топлива, снарядов и жрачки или не смог. Не смог – все твои танки и пушки – чермет, люди – голодные трусы. Будущие мертвяки или узники концлагерей, а ещё не известно, что хуже.
А вот с транспортом у немцев теперь получше стало, чем у нас. Они к своим транспортным артериям вышли, присосались. Потому они и драпали именно сюда. А у нас – неизбежное растягивание линии снабжения. Под непрерывным воздействием авиации противника. Сука! Бьёт в самое больное – в грузовики!
В общем, засели мы в оборону. Не в глухую, конечно, это глупо подставляться. Но и не сильно порезвишься.
Ночью стратеги крылатые летали станцию бомбить. Не особо и горело. К чему я это? А – увидел группу наших бомберов, идущих на станцию, в сопровождении «маленьких». Теперь понятно, почему они «маленькие». Даже на фоне Илов. Контрольный заход? Днём – плохая идея. Но инфа будет – ушли танковые корпуса на юг или тут удалось их притормозить. И почему у нас нет такого специализированного разведчика, как вот эта «рама»?
Да, за что не схватись – нет у нас ничего!
Бедные мы, несчастные! Только и успели, после разрухи гражданской войны, основное сделать – производство пушек, танков и самолётов наладить, заводы-гиганты построить (всего-то! особо на фоне разрухи неокапитализма девяностых контрастно!). А вот второстепенное, но важное военное оборудование не успели. То, что не воевало, но обеспечивало бой оставили на потом. А потом – не настало. Потому что немец припёрся, никак не выгоним. Какие самолёты-разведчики? Тут истребители, штурмовики и бомбардировщики кончились! Какие бронетранспортёры? Какие БРЭМ? Танки командующие фронтами распределяют не бригадами – поштучно. Командиры армий командиров танков – сержантов всего лишь – в лицо знают и по имени-отчеству. Автомобильная промышленность не успела как следует на ноги встать, наладить поток выпуска автомобилей, выдрючить квалификацию рабочих – война! Рабочие с винтовками и бутылками бензина защищают корпуса своих заводов, тракторные заводы резко стали танковыми, даже Горьковский автозавод танки делает. Какие тракторы, какие автомобили? А чем пахать? А зерно молотить? А с поля вывезти? Даже лошадей – и то в артполки забрали. Я под Москвой гужевых верблюдов (!) в снегу видел. Всё выгребли. Всё для фронта, всё для Победы! М-да.
