За всем этим стоит здравый смысл и старый добрый метод проб и ошибок. Разумно предположить, что люди, появившись, дополнили свой генетически унаследованный лексикон съедобных и лекарственных растений, поскольку начали их осознанно испытывать. Популярные мифические представления рисуют этот процесс как экстремальное реалити-шоу, и история усеяна трупами племенных пробовальщиков, сделавших неверный выбор. Экспериментальное поедание растений, скорее всего, имело место на всех этапах развития человечества – с непредсказуемыми результатами. Однако, вероятно, не стоит представлять себе, что это было методическое и даже преднамеренное занятие, – «давайте попробуем, не повлияет ли это растение на это состояние», – по крайней мере, до XVIII века. Гораздо более правдоподобно, что открытия совершались случайно. Например, плоды обыкновенной крушины обладают мощным слабительным действием, и их широко применяли в этом качестве как минимум в Средние века. Когда раскопали выгребные ямы Бенедиктинского аббатства в Сент-Олбанс, оказалось, что в старых тряпках, которыми монахи вытирали зады, засело множество семян крушины. Плоды ее – простые черные ягоды, в которых даже пламенному стороннику учения о сигнатурах, наделенному самым что ни на есть живым воображением, было бы трудно усмотреть какие бы то ни было зашифрованные послания, а слабительное действие крушины наверняка было обнаружено значительно раньше – в результате запоминающихся последствий неудачного ягодного ужина.
К открытиям лечебных средств приходят, вероятно, и другим путем. Шаманы многих первобытных сообществ утверждают, что умеют находить лекарственные растения, впадая в состояние транса. Этого можно достичь при помощи ритмических плясок и песнопений, однако в Амазонии самый почитаемый и распространенный путь к познанию – различные зелья, в особенности сильнодействующий отвар смеси галлюциногенных трав под названием аяуаска. Два самых распространенных ингредиента этого напитка – листья и побеги лозы Banisteriopsis caapi, содержащие химические вещества, подобные антидепрессантам на основе ингибиторов моноаминоксидазы, и кустарник Psychotria viridis (чакруна) того же семейства, что и кофе, действующее вещество которого – мощное психотропное соединение диметилтриптамин (в Европе и Америке входит в число препаратов строгого учета). Участники ритуалов с употреблением аяуаски совместно пьют отвары этих трав, а ведет церемонию надзиратель-шаман, который затем помогает толковать пережитое. Неизбежная, однако психологически необходимая прелюдия к этапу видений – обильная рвота вскоре после приема напитка. Полагают, что это необходимо, чтобы очистить тело и дух. Через час-другой наступает состояние измененного сознания. Западные «духовные туристы» ожидают от этих сеансов вполне определенных впечатлений и обычно описывают свои галлюцинации с пафосом, однако расплывчато. Они говорят о чувстве, будто рождаешься заново, о том, как удалось на миг уловить «смысл вселенной», о личных откровениях – как выразился в беседе со мной один такой экспериментатор, он обрел «убежище, куда всегда можно вернуться». Антропологи, изучавшие реакцию туземцев, обнаружили, что их описания не такие личные и более прагматичные. У них не бывает видений «странных существ, чудовищ или инопланетных пейзажей – так сказать, ничего нового. Они видят землю, населенную узнаваемыми предками и хорошо известными животными, со знакомыми деревьями и реками. Отличие от ординарной реальности состоит в том, что теперь мертвые говорят и дают советы, учат танцам и песням, чарам и зельям». Херардо Райхель-Долматофф, который большую часть жизни проработал с индейцами тукано на северо-западе Амазонии, описывает, как шаман толкует видения лекарственных растений. Во время транса растения и животные
рассказывают визионеру, как с ними следует обращаться и как их защищать, чтобы они лучше ему служили, как они страдают от беспечности людей на охоте, при валке деревьев, при неумеренном использовании отравы для рыбы, при применении огнестрельного оружия. С этой точки зрения нам надо признать, что транс, достигаемый при приеме Banisteriopsis и управляемый шаманами, – это урок экологии в том смысле, что он дает природе возможность высказать свои жалобы и требования однозначно понятным образом. Поскольку все, что видно и слышно в состоянии транса, уже известно из традиционных шаманских учений, транс лишь доказывает, что шаманы никого не обманывают, когда говорят, что предки, растения и животные, лес и река – живые и всегда рядом
[77].
Как правило, в своих отчетах о структуре и устройстве первобытных общин антропологи описывают отнюдь не лишенную иерархии утопию, которую представляют себе некоторые носители западной культуры. В племени руна Эдуардо Кон обнаружил своего рода духовный феодализм, при котором духовные наставники якобы возделывают лес в целом и поэтому считают диких птиц, животных и растения своей домашней птицей, охотничьими собаками и съедобными посевами
[78]. Тукано обостренно чувствуют окружающую среду и обладают экологическим сознанием, однако для них это продолжение их самих. Райхель-Долматофф пишет, что они не воспринимают вселенную как живой организм, а сами участвуют в работе космических механизмов и в жизни своего непосредственного окружения – леса – посредством энергетической цепи, «в которую входят все растения и животные вместе со всеми сенсорными данными… Однако по их представлениям вселенная или наша земля, хотя и представляют собой такую систему, не живые. Жизнью их наделяют люди, которые на человеческих масштабах воплощают то, что мы зовем природой» – убеждение, которое недалеко ушло от представлений некоторых европейских философов и богословов XVII–XVIII веков.
Откуда сами шаманы берут сведения о лекарственных растениях – вопрос более сложный. Сами они утверждают, что растения «разговаривают с ними» или по крайней мере прямо их информируют, хотя как именно – не разъясняется (см. рис. 18 на цветной вклейке). В нашумевшей книге “The Cosmic Serpent” («Космический змей», 1998) антрополог Джереми Нарби, работавший одно время в Стэнфордском университете, выдвинул незаурядную теорию, что благодаря откровениям аяуаски шаманы способны налаживать непосредственный духовный контакт с ДНК и генами растений и таким образом угадывать их фармакологическое воздействие. Диметилтриптамин на жаргоне прозвали «молекулой духа», поскольку казалось, будто он придает мозгу человека одновременно и способность к телепатической коммуникации с растениями, и зрение электронного микроскопа. Шаманизм – профессия загадочная и сложная, ее невозможно отделить от космологических систем доиндустриальных народов и не так-то просто перевести на логический язык мышления современных рационалистов: если скептически относишься к тому, что у человека есть душа, тем более трудно поверить, что и у растений есть «дух» и они охотно сообщают нам о своем благожелательном отношении. Сверхъестественные объяснения вроде надуманной теории Нарби ничуть не помогают понять, как объективно устроена индейская система траволечения. В амазонской флоре довольно много растений, содержащих физиологически активные и токсичные соединения, так что неудивительно, что местные жители обнаружили много таких трав и деревьев, хотя и прибыли в Южную Америку совсем недавно – 15 000 лет назад. Особенно глубоки их познания в лекарственных растениях, помогающих при паразитарных инфекциях и психосоматических расстройствах. С другой стороны, они не всеведущи и оказались бессильными перед заразными болезнями, которые принесли европейские колонисты, – корью, сифилисом и оспой, которые впоследствии косили коренных жителей Южной Америки.
