Науке, конечно, нет дела до этих смертоубийственных баталий. Правда все равно оказывается на поверхности, а что ценой раздавленных амбиций и трусливого надувательства — так это не важно. Через пару десятилетий все эти кровавые войны вокруг китайских ископаемых будут смотреться трагикомедией подобно старинной американской вражде между профессором Копом и профессором Маршем, когда те соревновались, кто больше назовет динозавров. Что же касается взрыва, то с удлинением эволюционных линий во времена старше Бёрджес «интрига» кембрийских событий, как назвал это Гулд, стала еще таинственней. А если добавить еще дерево Форти-Бриггса (или его последующую более продуманную версию), то сразу встает очевидный вопрос. Если в раннем кембрии уже процветало множество разных членистоногих, включая и трилобитов, разместившихся близко к верхушке дерева, то получается, что предковые линии должны были разделиться где-то в позднем докембрии. А эти предковые линии отделились от своих прародителей еще раньше, а те от своих, и такое ветвление уводит нас в дремучие слои истории жизни на планете. Не может быть праправнука, если не было прапрадедушки. Мы уже встречались с подобным рассуждением в прошлой главе, когда исследовали происхождение глаз. Они, глаза, затянули нас в глубины истории. Глаза трилобитов связаны генетическим сходством с глазами других животных вплоть до самых примитивных зрительных пятен. Оценки времени расхождения основных групп животного мира примерно такие — от 1000 до 650 млн. лет (оценки строятся на молекулярных часах, которые, естественно, несовершенны), а это гораздо больше, чем начало кембрия — около 540 млн. лет назад. Может быть, головокружительная первая сцена затмила, скрыв, более ранний и более скромный Пролог?
Несколько лет назад я исследовал самых ранних трилобитов. Трилобиты, которые встречаются в самых нижних кембрийских горизонтах в разных частях мира, очень непохожи друг на друга: это не просто разные виды, но разные роды и даже разные семейства. Если отправиться в Китай, то там найдется маленький компактный трилобит, называемый Eoredlichia, и он решительно отличается от Olenellus. Если поискать в штате Нью-Йорк, то вам попадутся Olenellus и его сородичи и ни намека на Eoredlichia. Комариным летом в Сибири на реке Лене вы увидите лучшие обнажения кембрия в мире. Там вам встретится Bergeroniellus — совсем другой трилобит. И если все они произошли от одного общего предка, то в нашей палеонтологической летописи, очевидно, упущено важное звено — тот самый промежуток времени, когда сформировались все эти виды и расселились по разным континентам. Все указывает на то, что в основании кембрия какая-то часть слоев в разрезах отсутствует. Без всякого сомнения, это справедливо для великолепнейших разрезов на реке Лене. В них под первыми слоями с кембрийскими ископаемыми хорошо заметны следы эрозии. Не этот ли промежуток с эрозией был временем, когда «…трилобиты произошли от какого-нибудь одного Crustacean, которое должно было существовать задолго до кембрийского периода…», о чем писал Чарльз Дарвин?
Но кое в чем мы можем быть уверены: никакие разновидности ракообразных [Crustacean] не были предками трилобитов, а зато у трилобитов и мечехвостов Limulus (с. 182), которых относят к подтипу хелицеровых, имелся общий предок, и он, в свою очередь, отделился от общего с ракообразными ствола. Таким образом, трилобиты оказываются многоюродными родственниками ракообразных, но не их производными. Также выясняется, что у многих ископаемых членистоногих, находящихся вблизи основания дерева, имеются признаки, которые усилиями Уолкотта признаны типично трилобитовыми. К таковым относятся, например, двуветвистые конечности — подобными конечностями обладали многие самые разнородные мягкотелые членистоногие. Двуветвистые конечности имели и те членистоногие, что обозначили линию ракообразных, и те, что вели к Limulus и скорпионам. Одним словом, двуветвистые конечности были примитивными. Любое из этих животных могло оставить те простые следы, которые мы знаем по ранним кембрийским отложениям Ньюфаундленда. Прояснилось и другое. Самые ближайшие родственники типичных членистоногих — это мягкотелые животные онихофоры, или так называемые бархатные черви. Это современные животные, их и сейчас можно найти под трухлявыми стволами в местах с теплым и влажным климатом. Но в кембрии их было гораздо больше, и они были разнообразнее, к тому же жили они не на суше, а в море. Грэхем Бад продемонстрировал, что целый ряд необычных загадочных существ — на самом деле онихофоры. К ним относится и диво дивное из Бёрджес — бесподобная галлюцигения (Hallucigenia). Это нам урок — не судить о родстве по внешнему виду, иначе вон куда могла бы нас завести теория Гулда: все эти твари выглядят куда как оригинально, и проще всего отнести их к пробным вариантам, ошибочным экспериментам, да и дело с концом. Но в действительности на этих животных следует смотреть как на важные вехи на пути истории жизни. Кладистика учит нас, что нужно обращать внимание прежде всего на общие черты и по ним искать родственные связи, а не по субъективным оценкам оригинальности внешнего облика. И если требуется определить место хоботных в сценарии природы, то нужно принять к сведению слоновью матку, а не хобот.
Таким образом, перед нами парадокс. У нас есть реконструированное родословное дерево, которое помогает понять, как именно и в каком порядке формировались морфологические признаки перед своим эффектным появлением на сцене, но нет никаких остатков этой ранней истории. Даже их следы и норки чрезвычайно редки до самого позднейшего докембрия
[33]. И где же они, эти животные, могли прятаться? Либо во время кембрийского взрыва резко ускорилось видообразование во всех линиях сразу и из временной окрестности взрыва расползлись повсюду трилобиты и иже с ними. Либо есть какое-то другое объяснение. Все равно как у Т. Элиота в «Макавити — волшебный кот»:
Случись где преступление —
Макавити там нет!
Можно, конечно, в отношении некоторых разрезов говорить о потерянном отрезке времени, примерно так, как мы это видели в сибирских обнажениях, но подобное объяснение не сработает для восточного Ньюфаундленда, где в породах записана вся история целиком без всяких перерывов. Мне больше нравится другое объяснение. Ранние линии членистоногих были представлены мелкими животными, которые плохо сохраняются в ископаемом состоянии. Ведь, чтобы считаться настоящим членистоногим, совсем не обязательно иметь крупные размеры (то же, кстати, справедливо в отношении как моллюсков, так и всех других). В современных морях изобилуют крошечные членистоногие, от которых не осталось ни следа в палеонтологической летописи.
Anomalocaris — поначалу названный «загадочной диковиной», а теперь отнесенный к примитивным членистоногим и, следовательно, родственник трилобитам
