— Что это за дурацкие разговоры? — спросил гном Шаглин, сжимая внушительные кулаки так, словно он в любой момент был готов броситься на юного Бедвира.
— Мы обсуждаем тактику, — примирительно вмешался Оливер, заметив ярость в глазах гнома. Шаглин не раз утверждал во всеуслышание, что сейчас, когда он изведал вкус свободы и обрел надежду, он предпочитает пасть в бою — лишь бы не жить в неволе.
Шаглин насмешливо фыркнул.
— Вы выбрали тактику в тот день, в Соборе. Неужели вы всерьез думаете, что теперь можете пойти на попятную?
— Ни я, ни Лютиен, — пояснил хафлинг. — Но остальные…
Шаглин не слушал. Он протиснулся между Лютиеном и Оливером, ухватился за край стойки, подпрыгнул и оказался стоящим над толпой.
— Эй, — взревел он, и в «Гнэльфе» мгновенно воцарилась тишина. Даже Тасман, хотя его явно не приводили в восторг тяжелые ботинки гнома, царапавшие полированное дерево, отступил назад.
— Кто здесь за то, чтобы сдаться на милость врагам?! — крикнул Шаглин.
Посетители таверны ответили гробовым молчанием.
— Шаглин, — начал Лютиен, надеясь успокоить своего вошедшего в раж приятеля. Однако гном просто проигнорировал юношу.
— А кто за то, чтобы прикончить кровопийцу Обри и поднять знамя Кэр Макдональда?
Толпа разразилась криками восторга. Мечи вырвались из ножен и засверкали над головами взбудораженных горожан. Из каждого угла трактира звучали возгласы, требующие голову Обри.
Шаглин спрыгнул со стойки и приземлился между обоими друзьями.
— Вы получили ответ, — рявкнул он. Гном двинулся вперед, остановился между Сиобой и Кэтрин, не сводя глаз с Лютиена, и скрестил руки на груди.
Лютиен не пропустил ни улыбки, которой Кэтрин наградила отважного гнома, ни дружеского похлопывания по плечу.
Из всего, что сказал Шаглин, самым важным было древнее имя Монфора, Кэр Макдональд, дань памяти величайшего героя Эриадора.
— Хорошо сказано, мой друг, — начал хафлинг. — Но…
Больше ему не дали произнести ни слова.
— Брюс Макдональд — это не просто имя, — объявил Лютиен.
— Как и Алая Тень, — неожиданно добавила Сиоба.
Лютиен помедлил мгновение, не сводя с девушки изумленных глаз.
— Брюс Макдональд — это идеал, — продолжил он наконец. — Символ для всего народа Эриадора. А знаете ли вы, что значит для нас его имя?
— Уничтожение циклопов? — предположил Оливер, который большую часть жизни провел не в Эриадоре, а в Гаскони.
— Свободу, — поправила Кэтрин. — Свободу для каждого мужчины и для каждой женщины, — она взглянула на Сиобу и Шаглина. — Для каждого эльфа и гнома. И для каждого хафлинга, Оливер, — продолжила она, пристально взглянув на отважного соратника. — Свободу для Эриадора и для каждого, кто живет на этой земле.
— Как мы можем говорить о прекращении сопротивления, если при всем желании нам не удастся остановиться? — продолжил Лютиен. — Сколько циклопов и купцов было убито? Сколько преторианских гвардейцев? А как насчет самого герцога Моркнея? Неужели выдумаете, что король Гринспэрроу так легко простит нам все это?
Юноша поднялся со своего места и устремил горящий взгляд в толпу.
— Мы здесь начали нечто слишком важное, чтобы его можно было остановить из-за простой трусости. Мы начали освобождение Эриадора.
— Давайте не будем слишком горячиться, — внезапно вмешался хафлинг. — А то нас быстренько остудят… в гробах.
Лютиен обратил взгляд на своего миниатюрного приятеля и понял, насколько далеко и Оливер, и многие другие — если верить слухам, достигавшим его ушей, — отошли от первоначальных гордых замыслов.
— Именно ты посоветовал мне открыться тогда, в Соборе, — напомнил он хафлингу. — И именно ты посоветовал мне поднять восстание.
— Я? — искренне изумился Оливер. — Я просто хотел вытащить тебя оттуда живым, после того как ты сдуру выскочил на выступ и пустил стрелу в герцога Моркнея.
— Я был там, чтобы спасти Сиобу! — воскликнул юноша.
— А я был там, чтобы спасти тебя! — огрызнулся Оливер. Хафлинг тяжело вздохнул и, мгновенно успокоившись, похлопал друга по плечу.
— И все же не будем горячиться, — произнес он. — Чтобы нас не остудили.
Лютиен ничуть не успокоился. Его мысли пребывали в прошлом, он думал о Брюсе Макдональде и том примере, который отважный герой подал последующим поколениям. Он знал, что на его стороне и Кэтрин, и Шаглин, и его отец, восставший во имя свободы острова Бедвидрин. Юноша взглянул на Сиобу, но ничего не смог прочесть в ее загадочно поблескивавших глазах. Он ожидал от нее какого-то знака, поскольку за последние несколько недель девушка незаметно превратилась в одного из ближайших его советников.
— Происходящее нельзя остановить, — объявил юноша достаточно громко, чтобы каждый в «Гнэльфе» мог услышать его слова. — Мы начали войну, и мы обязаны ее выиграть.
— Из Эйвона придут корабли, — предостерег хафлинг.
— Значит, мы остановим их, — резко оборвал его Лютиен, и его карие глаза гневно блеснули. — В Порт-Чарлее.
Юный вождь оглянулся на толпу и вновь отыскал взглядом Сиобу. Ему показалось, что глаза девушки заблестели еще ярче, словно он выдержал некую проверку.
— Жители города присоединятся к нам, — продолжил Лютиен, собравшись с силами. — И так же поступит весь остальной народ Эриадора. — Лютиен умолк, но недобрая улыбка, заигравшая на его губах, говорила не хуже слов.
— Они присоединятся к нам, когда знамя Кэр Макдональда будет реять над Монфором, — продолжал он. — Когда они поймут, что мы пойдем до конца.
Оливер хотел было добавить, что этот конец может оказаться весьма горьким, однако вовремя прикусил язык. Хафлинг никогда не боялся смерти, а саму жизнь воспринимал как забавное и увлекательное приключение. Теперь же Лютиен, этот наивный юноша, которого он некогда подобрал на дороге, раскрыл ему глаза.
Шаглин ударил по воздуху мощным кулаком.
— Дайте мне добраться до рудников! — взревел он. — И я приведу вам целую армию!
Лютиен хорошо понимал чувства своего бородатого друга. Шаглин уже давно настаивал на атаке на рудники Монфора, находившиеся за чертой города, где томилась большая часть его племени. Да и Сиоба не раз требовала того же. Теперь, когда народ осознал, что они не просто подняли восстание против герцога и его циклопов, а объявили настоящую войну королю-чародею Гринспэрроу, Лютиен понял, что этот поход следует начать немедленно.
Он взглянул прямо в глаза гнома.
— На рудники, — согласился юноша, и Шаглин, взревев от избытка чувств, вновь затряс в воздухе крепко сжатыми кулаками.
Многие немедленно покинули «Гнэльф», желая первыми разнести небывалые вести по всему городу. Оливер подумал, что кое-кто может оказаться шпионом виконта Обри и поспешит к своему хозяину, чтобы раскрыть планы повстанцев. Впрочем, по здравом размышлении, хафлинг махнул рукой на эту возможность. С тех пор как в беднейшем районе вспыхнуло восстание, Обри и вся его армия оказались запертыми в верхней части Монфора. Так что они никак не могли предупредить циклопов, охранявших рудники.
