Подарок Бринд Амора был воистину чудесной вещью. Сморщенный шар мог прилипнуть к любой стене, вне зависимости от того, насколько отвесной она была. Кроме того, волшебная липучка никогда не отрывалась самопроизвольно, только после того, как ее хозяин три раза дернет за веревку.
Но вдруг липучка медленно поползла вниз по стене. Друзья продолжали отчаянно цепляться за веревку, однако неожиданный спуск продолжался, шар плавно скользил по покрытой льдом стене башни.
Лютиен закричал, хафлинг тоже не удержался от вопля ужаса. Но все-таки Оливер сохранил достаточно здравого смысла, чтобы воткнуть в толстый слой льда свой кинжал и хоть немного притормозить. Ледяные крошки полетели в разные стороны, кинжал оставлял за собой глубокий след.
Сверху слышались торжествующие вопли циклопов, мимо летело еще одно копье, которое хафлинг в последний момент успел отбить своим кинжалом. Снизу слышались отчаянные крики друзей: «Ловите их!»
Лютиен попытался зацепиться за обледеневшую стену каблуками, чтобы хоть как-то приостановить падение. Теперь он не мог сказать, на какой высоте они находились и сколько проехали по стене. Иногда липучка достигала места, свободного ото льда, и скорость спуска замедлялась. И все же они продолжали скользить вниз, иногда быстро, иногда чуть помедленнее. У самой земли чьи-то руки поймали Лютиена за ноги; немного замедлив падение, он рухнул в снег и на секунду потерял сознание.
Оливер упал прямо ему на грудь, но тут же вскочил на ноги и весело прищелкнул пальцами.
— Я же говорил тебе, что мне случалось попадать и в худшие переделки, — заметил он и тремя рывками освободил волшебную липучку.
Однако Лютиену было не до споров. Со стороны плиты, закрывшей потайной проход в стене Собора, донесся глухой грохот. Циклопы, осознав, что ценная добыча вновь ускользнула от них, пришли в неописуемую ярость. Одноглазые использовали в качестве тарана одну из статуй, украшавших старинное здание изнутри; от каменной плиты начали отваливаться куски.
Лютиену помогли подняться на ноги, раненого осторожно подхватили на руки и унесли прочь.
— Пора уходить, — заметила Кэтрин, подхватывая под локоть юного Бедвира, еще не вполне пришедшего в себя.
Юноша растерянно взглянул на подругу юности и на Сиобу, стоявшую рядом с ней, и позвони себя увести.
Не успели циклопы моргнуть глазом, как эриадорцы растворились в переплетении узких улочек нижнего района Монфора. Одноглазые, которые, наконец, выбрались из Собора через потайной проход, остановились в полной растерянности, бестолково размахивая копьями. Они так и не решились последовать за ускользающей добычей и углубиться в лабиринт улиц, где из-за каждого угла мог выскочить отряд повстанцев.
Когда беглецы удалились на некоторое расстояние, Оливер замедлил шаг и потянул Лютиена за рукав. Юноша оглянулся и проследил за взглядом хафлинга, устремленным на главную башню Собора. Лед, покрывавший стену, ослепительно блестел в лучах утреннего солнца, но то пятно, на которое указывал потрясенный хафлинг, невозможно было ни с чем перепутать.
В двухстах футах над землей на стене башни виднелся красный силуэт, алая тень. Волшебная накидка Лютиена вновь проявила свои необычные качества, запечатлев на камне легендарный силуэт, послание от Алой Тени ко всему простому народу Монфора.
2. ТЯЖЕЛЫЙ ВЫБОР
— Тебе не следует находиться здесь, — заметил Оливер, при этом с его губ сорвалось облачко пара.
Хафлинг уцепился за край плоской крыши и ловко вскарабкался наверх. Затем он вскочил на ноги и похлопал в ладоши, чтобы восстановить кровообращение.
Уже стоявший на крыше Лютиен ничего не ответил, только молча кивнул в направлении Собора. Оливер подошел к нему и остановился рядом с другом, поразившись огонькам, сверкавшим в карих глазах юноши. Хафлинг повернулся к юго-западу и устремил взгляд на величественное здание, чей силуэт ярко выделялся на фоне серого зимнего неба. Оливер смог разглядеть тело герцога Моркнея, все еще примерзшее к стене, и даже копье, торчавшее в его голове. Однако веревка, обмотанная вокруг шеи мертвеца, теперь свисала вниз, ее противоположный конец больше не обвивался вокруг башенного зубца.
— Они перерезали веревку, — воскликнул хафлинг, моментально впадая в ярость при виде этой возмутительной сцены. — Но мертвый герцог все еще держится!
Действительно, циклопы обрезали веревку, надеясь освободить тело своего бывшего предводителя. Однако ниже по стене башни веревка так крепко примерзла, что одноглазые ничего больше не могли поделать. Копье, предназначавшееся Лютиену, вонзилось в голову герцога и торчало оттуда, словно чудовищный усик насекомого; и теперь Моркней напоминал огромного жука, припечатанного к стене метким ударом сказочного великана.
Лютиен вздернул подбородок, указав на вершину башни. Оливер перевел глаза в том направлении и заметил небольшую группку циклопов. Одноглазые что-то кричали и бестолково суетились. Как раз под ними на стене виднелись блестящие подтеки, а кое-где лед подтаял и отвалился. Хафлинг понял, что должно случиться, мгновением позже, когда циклопы подтащили к краю огромный котел и выплеснули его содержимое за край зубчатого парапета. Кипящая вода потекла по стене башни.
Один из циклопов поскользнулся, взревел от боли и отскочил, а горячий котел свалился вниз и полетел вслед за струей кипятка. Во время падения он вращался, но все равно держался возле стены, так что пустой сосуд наделся аккурат на древко копья, торчавшее в черепе герцога. Копье с надетым на него котлом закачалось, и циклопы на крыше закричали от ужаса, когда голова герцога наклонилась вперед. На мгновение показалось, что череп вот-вот отделится от тела мертвеца. Копье не выдержало дополнительного груза и полетело вниз, а вслед за ним во внутренний двор башни свалился и пустой котел. Падение сопровождалось яростными воплями одноглазых и торжествующими возгласами простых эриадорцев, наблюдавших за неожиданным спектаклем из нижнего района города.
Спор на вершине башни перерос в настоящую схватку, и провинившийся циклоп, все еще воющий от боли в обожженных руках, полетел через парапет. Он успел только один раз вскрикнуть, но радостные возгласы из нижнего района Монфора зазвучали еще громче.
— Ну до чего мне нравится, как они хоронят своих мертвецов! — воскликнул Оливер, не в силах сдержать переполнявшего его восторга.
Однако Лютиен не разделял радости хафлинга. Собор опять попал в руки Обри, и именно Лютиен настоял на том, чтобы виконту хотя бы на время позволили завладеть зданием. Если повстанцы все же решат выбить циклопов из Собора, их ряды могут значительно поредеть. Юный предводитель полагал, что они не могут платить столь высокую цену.
И все же Лютиен сомневался в правильности своего решения. И вовсе не потому, что Собор был необходим ему в качестве важного стратегического пункта. Да, огромное здание хорошо приспособлено для обороны, но открытое пространство вокруг делало его неподходящей базой для дальнейших военных операций. Однако именно это творение древних зодчих, воздвигнутое во славу Господа, принадлежало простым людям, которые его построили, а не самозваному королю Эйвона и его одноглазым приспешникам. В старинном Соборе сосредоточилась душа Монфора, да и всего Эриадора. В каждой самой крохотной или дальней деревушке находилась как минимум одна семья, которая могла похвастаться своим предком, принимавшим участие в грандиозном строительстве.
