Врен удовлетворенно вздыхает. «Но эта Рассет плохая, – замечает она, подводя мораль истории. – Малышам нужны их настоящие мамы, если придут злые волки». Для Врен истории об овцах – это основанные на реальных событиях рассказы-предупреждения (чем-то похожим двести лет назад были для детей сказки братьев Гримм
{168}), потому что маленькие беззащитные ягнята действительно могут попасть в зубы койотам. Наверное, поэтому Врен, демонстрируя то ли зарождающийся материнский инстинкт, то ли собственную тревогу, всегда берет меня за руку, когда мы с ней отправляемся по весне к овцам, чтобы проверить, все ли ягнята знают своих мам, и убедиться, что никто не плачет и не потерялся. Врен, как настоящий пастушок, прекрасно понимает важность эмоциональных привязанностей и общественного порядка.
Когда Врен исполнилось три года, Руби, овечка, в спасении и воспитании которой Врен принимала участие, родила собственного малыша. К удивлению родителей, девочка была в отчаянии. Хелен не могла понять, что случилось, пока Врен сквозь рыдания не объяснила, что Руби была ее «младшей сестричкой», а теперь у нее свой ребенок и все уже никогда не будет как прежде. Это был острый момент для развивающихся в душе маленькой девочки чувств любви и потери. Но расстройство Врен показывает нам, насколько мы даже в столь нежном возрасте приспособлены к сложному социальному устройству нашего мира.
* * *
Быстрое возникновение привязанности между ягненком и его матерью в последние дни холодной вермонтской зимы объясняется свойственным млекопитающим инстинктом, необходимым для выживания в ожидании солнечных и веселых весенних дней. Эта связь формируется фактически мгновенно под влиянием запаха и тепла материнского тела, так как без нее ягненок наверняка погибнет в течение нескольких часов. У человека также присутствует эта инстинктивная, свойственная всем млекопитающим привязанность между родителями и младенцем, «записанная» в филетической памяти нашего вида. Большое количество проведенных научных исследований помогло нам понять, что связи, которые наблюдала Врен в овечьем стаде, управляются теми же самыми биохимическими реакциями в нейронах, которые свойственны и человеку. Между овцой и ее ягненком существует привязанность, подобная той, что существует между Хелен и Врен. Это и есть химия любви.
Далее я покажу, что тот же самый волшебный эликсир управляет развитием доверия и социальных связей, необходимых для воспитания характера и построения общества. Вопреки образам, внушаемым нам рекламными агентствами Мэдисон-авеню, в здоровом обществе самореализация основана не только на шопинге и личных интересах, но также на сотрудничестве и заботе о ближних. Действительно, уникальная способность к заботе и взаимному доверию – краеугольный камень эволюции общественного поведения, свойственного нашему виду, а также нашего индивидуального развития. В наших собственных интересах – добиваться всемерного укрепления таких связей путем лучшего понимания других людей. То, как мы с раннего детства справляемся с переживаниями любви и потерь, формирует интуитивное самоосознание, которое управляет нашим поведением в обществе, когда мы становимся взрослыми. В свою очередь, коллективное выражение таких социальных чувств обеспечивает стабильность наших культурных институтов, наполняет смыслом истории, которыми мы делимся, сочиняя литературные, музыкальные произведения, ставя спектакли и рисуя картины, и поддерживает социальные связи, дающие нам многие из самых ценных наград в жизни.
В этой главе мы рассмотрим, как плетется эта интерактивная социальная сеть в нашем раннем детстве, а в следующей поговорим о том, почему и как в школьном возрасте она формирует схемы, на которых строится обучение и развитие характера. Для нашего общего благополучия необходимо понимать и подкреплять здоровый процесс взросления, поэтому темы двух глав прочно связаны между собой. Но, кроме того, мы должны найти ответ на фундаментальный вопрос: обладаем ли мы коллективной и политической волей, необходимой для осознания и стимулирования самоконтроля ради обеспечения устойчивого будущего человечества?
Я начну с сексуальных связей. Что может рассказать нам наука об эликсире любви? Интересно, что человек относится к тем 3–5 % млекопитающих, которым свойственна моногамия, идет ли речь об отдельных связях или выборе партнера на всю жизнь. Из всех изученных видов, которые формируют стабильные пары, разделяющие ответственность за воспитание потомства, более всех известны степные полевки Microtus ochrogaster – мелкие грызуны, обитающие в североамериканской прерии. Так же как и люди, эти существа обладают сложной социальной организацией, и благодаря им нам удалось многое узнать о генетических и биохимических основах формирования привязанности. Для полового поведения этого вида полевок характерна истинная верность; как правило, они выбирают одного партнера на всю жизнь. В то же время их родственники, горные полевки, совершенно неразборчивы в своих связях.
Интересно, чем же объясняются такие значительные различия в социальном поведении? Этот вопрос долгое время занимал Ларри Янга, нейрофизиолога и профессора психиатрии из Университета Эмори. Во время своей учебы в аспирантуре в Техасе Янг изучал молекулярные механизмы, лежащие в основе различий в сексуальном поведении пресмыкающихся, а затем, перейдя работать в Эмори, начал сотрудничать с Томасом Инселом, который в настоящее время руководит Национальным институтом психического здоровья в Вашингтоне. Взяв за основу революционные исследования Инсела, доктор Янг обнаружил ряд интересных различий между горными и степными полевками. Если говорить коротко, суммируя результаты многолетних исследований, у верных степных полевок, в отличие от их неразборчивых горных родственников, гораздо больше окситоциновых и вазопрессиновых рецепторов в тех отделах мозга, которые играют самую существенную роль в процессах вознаграждения и подкрепления. Окситоцин и вазопрессин – это как раз те гормоны, от наличия которых зависит формирование привязанности.
Эти «гормоны любви»
{169} высвобождаются при сексуальном контакте у степных полевок. Параллельно происходит повышение уровня дофамина в прилежащем ядре мозга, которое, как вы помните, является центром удовольствия и входит в состав базальных ганглиев, где формируются привычки. Иными словами, в мозге степной полевки центры вознаграждения полового поведения и формирования привязанности оказываются тесно связаны друг с другом. После первых интенсивных сексуальных контактов, которые могут продолжаться по несколько часов, моногамия закрепляется в виде условно-рефлекторной привычки, которая при повторе соответствующего поведения вызывает у степных полевок приятные ощущения. Говоря человеческим языком, грызуны «влюбляются» друг в друга. Однако, если химически блокировать «рецепторы любви» у степных полевок, как это делал доктор Янг в своих экспериментах, окситоцин и вазопрессин не смогут прикрепиться к своим рецепторам; в этом случае связь между партнерами не формируется и поведение степных полевок становится точно таким же, как у горных.
