— Ясненько… — сказал Кирилл и поинтересовался у Милы со скептической усмешкой, — что же ты врала, что она как ты?
— Дурак! — отрезала девочка и протянула руку «малявке». — Давай знакомиться. Я Мила. А тебя как зовут? Ты приехала в гости?
Надя кивнула и ответила:
— Надежда.
— Красивое имя. А что, у тебя еще каникулы? Или ты будешь ходить в школу здесь?
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — вмешался Кирилл.
— Мы еще не знаем, — сказала Жанна. — Если Надя останется у нас надолго, то, конечно, пойдет в школу в Кудрино. А вообще-то она из Молдавии.
— Здорово! — отозвался Кирилл. — А школа лучше всего наша, первая. Другой такой нет!
— Я тоже туда хожу. Там можно изучать английский и французский, — добавила Мила.
— Наверное, ничего не получится, — сказала Надя. — В кишиневской школе я совсем ничего такого не учила.
— Не расстраивайся, — утешила ее Мила. — Тебе в школе помогут. А хочешь посмотреть старую часовню? Тебе наверняка там понравится. Там ремонт.
— Реставрация! — поправил Кирилл.
— Не важно. И наша мама художникам помогает. Вы еще там не были, Жанна?
— Нет. Давайте сходим! Я с удовольствием. Но вечером. Сейчас надо домой. Мы еще не обедали.
— Тогда придется взять ключи у Пал Палыча. На ночь теперь запирают. А потом мы за вами зайдем, хотите?
Решили встретиться вечером и пойти в Нашу пустынь. Так с легкой руки жителей Родников называли давно заброшенную часовенку посреди леса. Говорили, когда-то ее с Божьей помощью возвели монахи, что жили тут же, в уединении. И будто бы еще до революции и часовня, и деревянные домики, где обитали отшельники, были целы. А потом их забросили, они потихоньку ветшали и, наконец, превратились в руины.
Глава 7
— Опять никто не подходит… Георгий, пойми, я сердцем чувствую — там что-то случилось! — говорила Вера Сергеевна, слушая длинные гудки в трубке.
— Ока вышла из берегов!
— Не смешно! Как ты не понимаешь?
На самом деле Георгий Владимирович хоть и подшучивал, но и был встревожен после того, как вчера жена пересказала вечерний разговор с дочерью. Он любил Жанну больше всего на свете и больше всего на свете хотел, чтобы дочь была счастлива. А тут вдруг какие-то тайны… Почему Жанна не разрешает им приехать?
— Ты можешь делать что хочешь, а я еду в Кудрино!
— Недалеко ты уедешь одна, — проворчал Георгий Владимирович. — Ладно. Но сначала еще раз попробуем дозвониться.
Конечно, телефон не ответил: Матвей был у юриста, а Жанна гуляла с Надей у озера. Липские быстро собрались и выехали в Кудрино на своей серой «девятке».
«Надеюсь, у Жанны не случился выкидыш, — думала Вера Сергеевна. — И у них с Матвеем все хорошо».
— Давай только не придумывать всякие ужасы. — Георгий словно расслышал мысли жены. Не волнуйся так, Вера! То, что мы ничего не знаем, уже не так плохо. Худые вести всегда доходят быстрее хороших.
* * *
Матвей вернулся домой, когда Жанна и Надя поджидали Милу, чтобы вместе идти в часовню.
— Ты так рано, — удивилась Жанна.
— Раньше ты этому радовалась. Шеф отпустил, — сказал Матвей и внимательно посмотрел на жену.
— Я и сейчас рада. Просто мы собирались в Нашу пустынь. Помнишь Милу Рукавишникову? Она обещала показать нам часовню.
— А я вот голоден, — проворчал Матвей.
— Что же делать, Жанна? Мы не можем вот так уйти, если человек голодает! — без всякой иронии в голосе сказала Надя.
Лицо Матвея прояснилось.
— Хоть кто-то меня понимает, — и он подмигнул девочке.
— Надя, а что, если вы пойдете пока без меня? — предложила Жанна. — Я накормлю Матвея, и мы вместе вас догоним. Мила всех и каждого здесь знает, и уж конечно экскурсоводом она будет получше, чем я. Тебе будет хорошо с ней, увидишь. Она, по-моему, просто чудесная.
Надя невольно опустила голову. Жанна заглянула ей в глаза:
— Ты что? Расстроилась? Ты тоже у меня расчудесная. Это даже не обсуждается — и так ясно.
Надя обняла Жанну за шею.
— И ты… ты такая хорошая, — прошептала она и быстро выбежала из дома, навстречу Миле.
— Да. Вы прекрасно понимаете друг друга, — как будто даже обиженно заметил Матвей.
— Она очень непосредственна. И истосковалась по любви, — не желая замечать глупой ревности, сказала Жанна. — Только представь себе, как она нуждается сейчас в таких людях, как мы.
— Будем реалистами, Жанна. Надя здесь оказалась случайно. У нее есть родственники. И мы не можем вешать себе на шею этого ребенка.
— Вешать, естественно, не надо, — спокойно, но твердо возразила Жанна. — Но можно охотно и добровольно позаботиться о ней.
— Что ж! Это серьезное решение. И если ты говоришь обдуманно, то я готов обсуждать его. Но только в том случае, если мы не найдем Надиного отца. И ни при каких других обстоятельствах! Но со своими родителями будешь объясняться сама. Согласна?
Жанна бросилась мужу на шею.
— Об этом можешь не беспокоиться, Матвей!
* * *
— Ты одна? — спросила Мила без особого разочарования.
Надя кивнула.
— Матвей раньше с работы вернулся. Он хочет есть.
— Да, это важно, — серьезно заметила Мила. — Мужчины такие мрачные, когда голодные. С нами пойдет Пал Палыч. Это он добился, чтобы начали восстанавливать часовню. И он лучше всех знает историю Родников. Мы только зайдем за ним.
Пал Палыч, отставной военный, уже ждал девочек. С добродушной улыбкой он поздоровался с Надей за руку.
— Нашего полку прибыло, — сказал он. — Надеюсь, тебе здесь понравится.
— Мне уже нравится, — ответила Надя. — Это самое лучшее место на свете.
Он посмотрел на нее:
— Ну, значит, мы все думаем одинаково. Согласна, Мила?
— Ага. Правда, другие люди еще говорят: увидеть Париж и умереть.
Пал Палыч улыбнулся, но Надя оставалась серьезной.
— Я не была в Париже… Только в Кишиневе и Киеве. Многим людям там очень нравится.
— А тебе нет? — спросил Пал Палыч.
— Киев я плохо помню, а в Кишиневе много красивых мест, — ответила Надя после паузы. Было заметно, что ей не хочется развивать эту тему.
Они направились к часовне, что располагалась в километре от озера, и не обратили внимания на проехавший в сторону Весенней улицы серый автомобиль.
* * *
— А здесь хорошо, — заметил Георгий Владимирович. — Вполне можно жить. Давно надо было их навестить.
