— Я… согласна с Дор'кри, это вернёт жизнь Гонтлгриму, — пояснила Далия, обращая к Атрогейту.
— Или обрушит всю силу павшей Главной Башни на нас, — возразил дроу. Он знал, что женщина лжёт, и эта ложь ей не нравится.
— Таким образом, мы должны оставить рычаги в покое и искать сокровища? — спросила Далия, взмахнув рукой, словно мысль была абсурдна — движение было слишком пренебрежительным.
— Прекрасная идея, — согласился Джарлаксл. — Голосую за драгоценные безделушки.
Но за спиной дроу, Дор'кри прошептал Атрогейту:
— Тяни за рычаг, дварф.
Джарлаксл понял, что это больше чем просьба, и что вампир пытается использовать свои ментальные способности. Это послужило отчётливым сигналом опасности для наёмника. Он направился к Атрогейту, но резко остановился, когда Валиндра материализовалась прямо перед ним, уставившись на дроу голодными глазами и нервно перебирая пальцами в воздухе.
— Что ты знаешь? — требовательно спросил дроу у Далии.
— Ты мне нравишься, Джарлаксл, — ответила эльфийка. — Я даже могла бы позволить тебе жить.
— Атрогейт, нет! — закричал Джарлаксл, но Дор'кри продолжал шептать, и могучий дварф уже потянулся к рычагу.
* * *
В своих мыслях она снова была девочкой, ещё подростком, стоящим на краю утёса, со своим ребёнком в руках.
С ребёнком Херцго Алегни.
Она бросила его. Она убила его.
Далия гордо носила девять алмазных серёжек в левом ухе, по одной на каждого любовника, которых она одолела в смертельной схватке. Она всегда считала, что убитых девять.
Но как же ребёнок?
Почему эльфийка не носила десятый алмазный гвоздик?
Потому что не гордилась тем убийством. Потому что среди всего, что она сделала в своей бестолковой жизни, тот момент отпечатался в сознании Далии как самый неправильный, самый гнусный. Это был ребёнок Алегни, но он не заслужил такой судьбы. Алегни варвар Шадовар, насильник, убийца, был достоин такой участи, был достоин увидеть это падение, но не ребёнок, ребёнок — никогда.
Воительница знала, что сделает поворот рычага. Она завербовала дроу из-за дварфа. Только дварф из клана Делзун мог управлять этим рычагом. Это освободит питающую Гонтлгрим мощь, что повлечёт за собой катаклизм. И всё это чтобы создать Кольцо Страха.
Круг опустошения не может быть построен на гибели Херцго Алегни или даже на гибели нескольких порочных любовников, заслуживших такую участь. Нет, материалом для него станут невинные, дети, как тот, которого она бросила с эльфийка.
— Атрогейт, стой! — услышала Далия свои собственные слова, хотя едва могла поверить тому, что произнесла их.
Все уставились на неё — дварф в замешательстве, дроу с подозрением, удивлённый вампир, а вот лича это, очевидно, забавляло.
— Не притрагивайся к рычагу, — сказала воительница, и её голос набирал силу.
Атрогейт повернулся к ней и упёр руки в бока.
— Что тебе известно? — спросил женщину Джарлаксл.
Воздух напротив Атрогейта завибрировал, став мутным, в нём появились призраки Делзун. Они столпились перед ним и молили потянуть за рычаг.
Освободи нас! — звучали в сознании дварфа мольбы приведений.
Дай нам, и Гонтлгрим, новую жизнь! — призывал один.
Эльфийка боится этого! — сказал другой. — Она боится нас и возвращения самого великого королевства дварфов!
Атрогейт с ненавистью посмотрел на воительницу и возвратился к рычагу.
— Далия? — окликнул её Джарлаксл.
Казалось, эльфийка сама удивлена своими словами.
— Это освободит… зверя, — шептала она.
Джарлаксл оглянулся на Атрогейта, и Далия проследила за его пристальным взглядом. Они оба с тревогой наблюдали, как дварф ухватился за рычаг обеими руками.
— Атрогейт, нет! — закричали они вместе, но тот слушал другие голоса, которое, как он думал, принадлежали призракам его предков.
— Он не слышит вас, — заверила Силора, появляясь у входа в пещеру. Эльфы как один повернулись, чтобы увидеть её и группу жестоких воинов Ашмадай, расположившихся за арочным проходом, заполняя почти всё пространство пещеры с ямой.
Позади них Атрогейт со скрежетом потянул тяжёлый рычаг.
— Расскажи ему, Далия, — кивнула Силора в сторону Джарлаксла.
Земля под ними грохотала. Из пещеры с ямой донёсся звук обрушения огромной массы воды, словно гигантский водопад, мчащийся по камням, затем шипение, словно от миллионов исполинских гадюк.
Смотря мимо Силоры, Далия отметила увеличение количества пара и некое движение в нём — элементали, предположила она.
— Что мы наделали? — спросил Джарлаксл.
Силора рассмеялась в ответ.
— Иди сюда Дор'кри, — предложила она вампиру. — Оставь их наедине со своей судьбой.
— Ты предал меня! — закричал Далия. Она отметила лишь намёк сожаления на лице вампира и, подняв свой посох, прыгнула на бывшего любовника, решив уничтожить его.
Но в мгновение ока Дор'кри превратился из человека в летучую мышь. Он пролетел мимо воительницы и Джарлаксла в основную пещеру, где Силора уже открыла магический портал, через который она и большинство ценных ей фанатиков Ашмадай начали отступать.
Истерично смеющаяся Валиндра моментально оказалась рядом с Силорой.
— Да, да и ты, моя дорогая, — сказала волшебница и показала драгоценный камень черепа, амулет лича, приказывая ей войти в портал. — Расскажи ему, — обратилась Силора к Далия перед тем, как ступила в портал, переносящий её в Лес Невервинтер, где она могла наблюдать за катаклизмом и великолепием своего триумфа. — Расскажи тёмному эльфу, который был марионеткой в твоих руках, о том, как рушится мир.
Она засмеялась и исчезла, но когда портал закрылся, в пещере осталось примерно с дюжину Ашмадай.
— Отвлеките их, чтобы не смогли сбежать, — проинструктировал воинов неясный голос Силоры.
— Эльф? — спросил Атрогейт, стоя подле рычага. — Призраки разговаривали со мной!
— Потянуть за рычаг тебе велела Силора Салм, — объяснила Далия, и голос её был полон гнева и сожаления, вины и горечи.
— Рассказывай, — приказал Джарлаксл.
Пол ходил ходуном. Из ямы донеслось ещё более громкое шипение вздымающегося пара. Раздался такой рёв, что казалось, будто пробуждался сам Фаэрун.
— У нас нет времени, — ответила Далия. Она подняла посох и раскрыла его на всю восьмифутовую длину.
Ашмадай ринулись в атаку.
Джарлаксл вынудил их отступить, выхватывая и прикрываясь метательными кинжалами. Они как всегда появились, словно из ниоткуда. Затем свою лепту внёс Атрогейт, оттесняя противников ещё дальше и разделяя их ряды так, что одна часть оказалась ближе к эльфийке, а другая к дроу. Кистени уже были в его руках, а сердце исполнено праведного гнева.
