При этом боевой потенциал 4-й танковой армии не был настолько ограничен, чтобы этим обосновывать такие решения, как план Гота наступать без создания оперативного резерва. В частности, небольшой подвижный резерв мог быть сформирован из частей 10-й танковой бригады. С. Ньютон указывает1, что большинство исследователей концентрируют свое внимание лишь на технических недостатках танков «Пантера», постоянных сложностях с преодолением ими грязи и минных полей, но полностью упускают из виду тот факт, что 48-й танковый корпус применил слишком много танков на слишком узком участке. Для обеспечения гарантированного успеха в полосе наступления 48-го танкового корпуса Герман Гот усилил дивизию «Великая Германия»
10-й танковой бригадой, создав таким образом дивизионный «стальной кулак», состоявший из приблизительно 350 боевых машин и штурмовых орудий, который, как, вероятно, полагал Гот, пробьет любую систему укреплений, какую бы ни выстроил противник. Таким образом, в составе дивизии. «Великая Германия» на 5 июля было почти столько же танков и САУ, сколько во всем 2-м танковом корпусе СС. Например, дивизия лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» имела в строю чуть более трети указанного количества бронетехники. Поэтому 8-й авиационный корпус получил задачу организовать воздушную поддержку в основном в полосе 2-го танкового корпуса, чтобы обеспечить наступательные действия эсэсовцев не танками, а самолетами. Такое странное распределение танковых сил и авиации оказало значительное влияние на ход и результаты боевых действий в первый день наступления. На участке наступления дивизии «Великая Германия» 350 танков и штурмовых орудий были сосредоточены на фронте в 3 км, причем более 250 из них должны были поддерживать наступление, осуществлявшееся силами одного моторизованного полка. При столь узком фронте атаки половина от задействованного количества танков имела больше шансов на успех, поэтому один из двух батальонов 10-й танковой бригады вместе со штабом 39-го танкового полка мог, существенно не изменяя баланса сил, не участвовать в наступательных действиях дивизии «Великая
Германия». Данное перераспределение сил позволяло сформировать бронетанковое ядро резервной боевой группы в количестве 100 боевых машин, для поддержки которых 48-й танковый корпус мог дополнительно выделить из корпусного резерва пехотный батальон, саперню роту и батарею истребителей танков. Такое решение обеспечивало 48-му танковому корпусу необходимую оперативно-тактическую гибкость, чтобы в случае успеха иметь резерв для наращивания сил на участке прорыва, вместо того чтобы действовать в одном направлении, не обращая внимания на конечный результат.
С. Ньютон указывает
587, что командование 4-й танковой армии — Герман Гот и Фридрих Фангор — обсуждало различные варианты образования подвижного оперативного резерва, но затем не приняло их в расчет. Так, еще 10 мая в присутствии Манштейна была одобрена идея, чтобы оставить в резерве до второго дня наступления части Зтй танковой дивизии, однако 27 июня Гот отменил данное решение. Фангор сделал по этому поводу подробное замечание в боевом журнале 4-й танковой армии, объясняя новый план использования соединений тем соображением армейского штаба, что моторизованная дивизия «Великая Германия» не сможет добиться быстрого прорыва без мощной танковой поддержки на обоих флангах.
Однако, несмотря на все это, с точки зрения С. Ньютона
588, ключом к пониманию причин неудачного исхода операции «Цитадель» является анализ действий оперативной группы «Кемпф».
Так, генерал Фангор указывает
589, что вплоть до 12 июля оперативная группа «Кемпф» очень медленно продвигалась вперед, не имея возможности облегчить натиск противника на 4-ю танковую армию и оказать ей существенную поддержку. Поэтому фельдмаршал Манштейн даже рассматривал идею перебросить через Донец, на северный фланг оперативной группы, одну танковую и одну пехотную дивизии танковой армии, для удара во фланг и тыл советским войскам, угрожавшим передовым частям группы «Кемпф».
Поскольку войска оперативной группы «Кемпф» не смогли прорвать советскую оборону на такую глубину, чтобы прикрыть фланг 2-го танкового корпуса СС, то начиная с 6 июля дивизия «Мертвая голова» отвечала за прикрытие с востока всей 4-й танковой армии, вместо продвижения на север на направлении главного удара корпуса. В то же время части 168-й пехотной дивизии вплоть до 8 июля оставались рассредоточенными между тремя танковыми дивизиями
3-го танкового корпуса, фактически не играя никакой роли в операции. Однако самую серьезную оперативно-тактическую ошибку немецкое командование допустило 5 июля в отношении боевого применения 6-й танковой дивизии.
Основной принцип германской доктрины танковой войны, положенный в основу блицкрига, заключался в том, что маневр бронетанковыми силами направлен прежде всего на закрепление и развитие инициативы там, где в данный момент достигнут наибольший оперативный или тактический успех, с целью осуществления глубокого прорыва вражеской обороны в быстром темпе и выхода подвижных соединений на оперативный простор. К середине дня 5 июля, когда стало очевидным, что 6-я танковая дивизия не может переправить основные силы через Донец в районе Михайловки, генералы Брейт или Кемпф — С. Ньютон отмечает1, что в точности не известно, кому из них принадлежала данная инициатива, — направил боевую группу этой дивизии, усиленную ротой «Тигров», в полосу 7-й танковой дивизии, которая достигла наибольших результатов на правом фланге 3-го танкового корпуса. Согласно этому приказу боевая группа полковника Германа Оппельн-Брониковски прошла около 10 км по рокадным дорогам к югу от Белгорода, заполненным тыловыми частями обеспечения, и достигла переправы в полосе
7-й танковой дивизии только к 13 часам 6 июля, а в бой вступила только около 14:30. Соответственно, сильнейшая дивизия 3-го танкового корпуса в течение 36 часов от начала операции «Цитадель» вообще не участвовала в боевых действиях. В результате Манштейну пришлось временно снять ответственность за прикрытие правого крыла 4-й танковой армии с оперативной группы «Кемпф». Таким образом, командование группы армий «Юг», следовавшее плану наступления, предложенному генералом Готом и одобренному фельдмаршалом Манштейном, по существу не выполнило требований приказа Верховного командования № 6, определяющего основные задачи германских войск в ходе операции «Цитадель».
По мнению С. Ньютона
590, доктрине маневренной танковой войны более соответствовало решение придать 6-ю танковую дивизию 2-му танковому корпусу СС с непосредственной задачей выдвигаться на север, в зону ответственности дивизии «Мертвая голова». Этот маневр позволял за то же время перевести 6-ю танковую дивизию на оборонительные позиции дивизии «Мертвая голова» и за счет этого освободить эсэсовскую дивизию, усилив тем самым атакующую мощь 2-го танкового корпуса СС на одну треть к полудню 6 июля — на трое суток раньше, чем это произошло в реальности. Кроме того, в последующем 6-я танковая дивизия могла вести ограниченное наступление навстречу двигавшимся с юга 7-й и 19-й танковым дивизиям, с целью окружения противника в районе Белгорода. Такой вариант был намного предпочтительнее, чем отвод 6-й танковой дивизии на 10 км к югу, на правый фланг 3-го танкового корпуса.
