По результатам работы правительственной комиссии, устанавливавшей причины неудачного контрудара войск 5-й гвардейской танковой армии 12 июля на Прохоровском направлении, и ее больших потерь в людях и бронетехнике был сделан вывод, что главным здесь стало отсутствие у советских военачальников достаточного опыта в применении и руководстве таким оперативным объединением, как танковая армия. Однако если обратиться к событиям начала войны, то в период с 25 июня по 2 июля 1941 года, опять-таки в ходе контрудара пяти механизированных корпусов Юго-Западного фронта (8, 9, 15, 19, 22-й) против соединений 1-й танковой группы и 6-й армии группы армий «Юг» в районе Луцк— Ровно—Дубно—Броды—Берестечко, советское командование привлекло к участию в операции до 5 тысяч танков. По организационно-штатному расписанию Красной армии на 22 июня 1941 года механизированный корпус превосходил по количеству бронетехники любую танковую армию образца 1943 года, — в его составе должно было быть 1134 танка
699.
Опыт применения крупных масс бронетехники в составе механизированных соединений нашел отражение в соответствующих нормативных документах.
Так, Военный совет Юго-Западного фронта направил специальную директиву командованию механизированных корпусов об устранении недостатков в организации боевых действий, где констатировалось следующее
700: 1) неудовлетворительное ведение разведки, ведущее к отсутствию у частей информации о противнике; 2) слабое обеспечение флангов и стыков на смежных флангах соединений; 3) отсутствие связи между соединениями, порождающее отсутствие взаимодействия и координации в их действиях. Причем эти недостатки были типичными для всех советских армий и соединений в начале войны
701. В частности, другой пример — контрудар 5-й танковой армии Брянского фронта, который состоялся 6 июля 1942 года (за год до начала Курской битвы) и преследовал цель сорвать наступление немецких войск на Воронежском направлении, а также деблокировать окруженные левофланговые дивизии советской 40-й армии. Организация контрудара была поручена представителю Ставки Верховного Главнокомандования Александру Василевскому, тогда еще генералу. Маршал Михаил Катуков свидетельствует
702, что 5-я танковая армия получила дополнительно 7-й танковый корпус, ее действия поддерживали 1-й гвардейский (командующий — генерал Катуков) и 16-й танковые корпуса, против которых противник смог выделить две танковые и три пехотные дивизии, однако армия вводилась в бой по частям, с ходу, без разведки местности и противника, ее выдвижение на исходные позиции было заранее обнаружено, поэтому контрудар поставленной цели не достиг. В ходе последующих боев некоторые из армейских частей попали в окружение, и командующий 5-й танковой армией генерал Александр Лизюков лично возглавил атаку с целью их освобождения. Катуков признает, что эта атака, в которой участвовала одна из танковых бригад 1-го гвардейского танкового корпуса, проводилась без подготовки и какого-либо прикрытия, в ходе завязавшегося боя генерал Лизюков погиб.
Соответственно, в приказе Народного комиссариата обороны № 325 от 16 октября 1942 года от командования танковых войск требовалось устранить следующие недостатки в применении танков
703:
— отсутствие взаимодействия между танками и артиллерией: танки атакуют без артиллерийской поддержки, поэтому противотанковые средства противника на переднем крае его обороны заранее не подавляются; танковые и артиллерийские командиры не увязывают свои действия во времени и на местности; управление огнем артиллерии осуществляется с пунктов, удаленных от района боевых действий танков;
— танки вводятся в бой поспешно, без разведки местности, переднего края и глубины обороны противника, а также системы расположения его огневых средств; из-за отсутствия времени на подготовку наступления конкретные боевые задачи до танковых экипажей не доводятся; незнание местности приводит к сковыванию и ограничению маневра танков на поле боя и фронтальным атакам вражеских позиций;
— танки неоправданно привлекаются для отражения танковых атак противника и борьбе с его артиллерией;
— боевые действия танков не обеспечиваются достаточным авиационным прикрытием, авиаразведкой и авианаведением; действия авиации не увязываются с танковыми атаками;
— управление танками на поле боя организуется плохо: радиосвязь используется недостаточно; командиры танковых частей и соединений отрываются от боевых порядков и не наблюдают реальный ход боя, а потому на него не влияют; командиры танковых рот и батальонов действуют как рядовые командиры отдельных танков; утратив управление, танковые части и подразделения теряют ориентировку и блуждают по полю боя, неся неоправданные потери.
Маршал Жуков в беседе с поэтом и писателем Константином Симоновым отметил, что советские военачальники учились на войне и выучились бить немцев, но это был длительный процесс. Изложенное показывает, что к середине 1943 года советское оперативное военное руководство еще мало чему научилось, по крайней мере собственный боевой опыт использовать не умело. Хотя к 1943 году в Красной армии был накоплен и систематизирован в виде нормативных документов значительный оперативный опыт управления крупными бронетанковыми соединениями и объединениями, однако на практике за два года войны боевое мастерство советских войск, в особенности их командно-штабного звена, практически не возросло, поскольку одни и те же недостатки и ошибки в организации боевых действий неоднократно повторялись в сходных условиях, показывая низкий уровень оперативной и тактической подготовки командиров и штабов. Причины этого скрыты в исторически обусловленном авторитарно-иерархическом стиле социального управления (заимствованном еще из Византийской империи), при котором система власти требует от руководителей высшего и среднего уровня не профессиональной организации результативной деятельности по установленным нормативным правилам, а безусловного следования воле и желаниям вышестоящих лиц (указаниям «сверху»). Так, Сталин рассчитывал на быстрое и успешное контрнаступление под Курском, и Рокоссовский с Ватутиным практически с первых же дней начала операции «Цитадель» использовали свои танковые армии для поспешных контрударов, невзирая на оперативную обстановку и написанные солдатской кровью директивы и указания по организации боевых действий танковых и механизированных соединений.
В итоге советские бронетанковые войска понесли такие потери, которые характерны для наступающей, а не обороняющейся стороны. Так, 3-й и 16-й танковые корпуса и отдельная 11-я гвардейская танковая бригада 2-й танковой армии (без учета приданного армии 19-го танкового корпуса), в которых к 5 июля 1943 года насчитывалось 456 танков, за период до 12 июля понесли общие потери в количестве 214 танков, из которых 138 машин было уничтожено
704.
