С точки зрения Эйке Миддельдорфа — бывшего офицера Генерального штаба сухопутных войск Германии
565, — причины поражения в операции «Цитадель» следует искать не в танковых соединениях и вообще не в войсках, участвовавших в операции, так как решающее значение для поражения имел неудачный в целом план наступления. Вопреки советам военных специалистов, противник был атакован в самом сильном месте, и лучшие бронетанковые соединения оказались втянутыми в лабиринт русских полевых укреплений. В каждой из трех наступавших армий первый эшелон на направлениях главных ударов составляли почти исключительно имевшиеся в их распоряжении танковые дивизии. Действуя в большинстве случаев самостоятельно, они в течение первых пяти дней прорвали две, а на некоторых участках даже три глубокоэшелонированные оборонительные позиции, занятые крупными силами противника, но их наступление было ослаблено в результате контрударов превосходящих сил неприятеля, нанесенных по открытым флангам. Танковые дивизии вследствие отсутствия достаточных сил пехоты были вынуждены выделять из своего состава значительные силы для прикрытия флангов. К этому следует добавить, что элемент внезапности не был достигнут как в отношении времени, так и в отношении места нанесения ударов.
По оценке фельдмаршала Эриха Манштейна
566, главные причины неуспеха операции «Цитадель» заключались в отсутствии момента внезапности, а также неблагоприятном влиянии стратегической обстановки на фронте 2-й танковой армии на Орловском плацдарме. Тактические неудачи
9-й армии на северном фасе выступа, по его мнению, поставили под вопрос достижение быстрого исхода сражения. Для крупной победы под Курском от военного руководства Германии требовалось усилить все ударные группировки пехотными соединениями, а также пойти на риск и начать операцию в конце мая или начале июня, отказавшись от дальнейшего наращивания количества танков. В то же время сопоставление данных о потерях сторон в ходе операции, по утверждению Манштейна, показывает, насколько немецкие войска превосходили советские по своим боевым качествам.
Последнее утверждение в особенности интересно, поскольку, с одной стороны, оно в основном соответствует действительности. С другой стороны, немецким войскам не удалось использовать свое превосходство не только для быстрого прорыва через тактическую зону советской обороны и приобретения свободы оперативного маневра до подхода крупных резервов противника, но даже для преодоления трех его армейских оборонительных рубежей и решения хотя бы ближайших оперативных задач.
В качестве причин того, что немецким войскам не удалось добиться глубокого прорыва советской обороны, генерал Фридрих Меллентин указывает следующее
567:
— трудности в ходе преодоления сложной системы минных полей и противотанковых заграждений;
— контратаки советской стороны, при которых командование противника вводило в бой большие массы живой силы и техники, невзирая на потери;
— значительный урон немецкой стороны в бронетанковой технике, включая неоправданный выход из строя большей части танков типа «Пантера».
Также Меллентин отмечает, что с тактической стороны ни одной из сторон не удалось добиться решающего успеха, а потери русских оказались больше, чем немцев.
Таким образом, офицер Генерального штаба и военачальники, непосредственно руководившие операцией «Цитадель», указывают следующие основные причины ее неудачного проведения: затягивание сроков начала операции и потеря внезапности; недостаточность сил и средств для решения поставленных задач и отсутствие резервов; ошибочные стратегические и оперативные решения Верховного командования и командования групп армий «Центр» и «Юг»; значительные потери бронетехники и неэффективность некоторых из ее новых образцов; активное противодействие противника на флангах немецких ударных группировок и соседних участках фронта за счет его общего превосходства в силах и средствах. В качестве положительных результатов операции отмечаются тактическое превосходство немецких войск и большие потери у врага.
Как видно, в целом немецкие военные специалисты видят в качестве главных причин поражения неудачные решения германского Верховного командования, целиком оправдывая действия войск и только в частности отмечая ошибки оперативного командования при планировании и осуществлении наступления 9-й армии и оперативной группы «Кемпф». Однако это совокупное мнение, послужившее основой для распространенной исторической версии, объясняющей провал германского наступления на Курск с точки зрения западноевропейской историографии, является слишком обобщенной и не совсем корректной трактовкой реальных событий.
По поводу предпочтительности проведения операции «Цитадель» в мае—июне 1943 года уже было отмечено (в книге «Курская битва: оборона»), что этого не позволяли сложившаяся стратегическая обстановка на Восточном фронте, баланс сил и средств сторон, укомплектованность и подготовленность германских войск, их транспортные возможности. Внезапность проведения операции не могла быть достигнута за счет ее более раннего начала, поскольку главные цели и задачи и наиболее вероятный рисунок операции являлись заранее очевидными для противника, а благодаря удачной работе разведывательных органов стран—участниц антигитлеровской коалиции советской стороне была ориентировочно известна даже планируемая дата нанесения ударов, переносившаяся с мая на июнь, а затем на июль.
Касаясь потерь немецкой бронетехники в ходе проведения операции «Цитадель», имеющиеся данные о наличии боеготовых танков свидетельствуют (см. табл. 1), что только к исходу 8—9 июля в танковых корпусах ударных группировок на южном фасе Курского выступа осталось менее 50 процентов исправных машин, следовательно, общие потери танков превысили половину состава лишь после 4—5 дней боев. В танковых соединениях на северном фасе выступа, вероятнее всего, имела место аналогичная динамика накопления общих потерь боевой техники. Однако, согласно оперативным планам, за указанное время немецкие войска уже должны были преодолеть всю тактическую зону советской обороны и начать маневренные бои на подступах к Курску. Поэтому высокий уровень потерь танков еще не объясняет неудачного хода и исхода операции.
Относительно соотношения сил и средств сторон ранее уже было показано (см. в кн.: Курская битва. Оборона. Гл.
1.4, 1.5), что советские войска обладали более чем двукратным превосходством по личному составу, бронетехнике и авиации и более чем трехкратным превосходством по артиллерии. Однако это превосходство следовало еще реализовать, что во многом зависело как от мастерства советского командования, так и от действий противника, располагавшего инициативой при выборе места нанесения ударов и свободой сосредоточения сил на избранных направлениях. В свою очередь, в условиях количественного преимущества советских войск, дополнительно усиливаемого благодаря позиционной обороне, от германских военачальников требовалось компенсировать недостаток сил за счет своего военного искусства — безошибочных оперативных и оперативно-тактических решений, учитывающих весь комплекс факторов и обстоятельств, влияющих на ход и исход боевых действий.
