19 мая 1798 года все было готово: флот Бонапарта отплыл из Тулона. Около 350 больших и малых судов, на которых разместилась армия в 38 000 человек с артиллерией и огромными запасами, должны были пройти вдоль почти все Средиземное море и избежать встречи с британской эскадрой. Лучшие генералы — Клебер, Дезе, Бертье, Ланн, Мюрат, Бессьер, ближайшие сподвижники Бонапарта — Жюно, Мармон, Дюрок, Бурьенн — составляли окружение командующего Восточной армией. Вместе с военными ехали ученые — в будущем основавшие Институт Египта, объединявший представителей всех областей науки.
Вся Европа знала, что готовится какая-то морская экспедиция. Англия прекрасно была информирована, что во всех южно-французских портах идет кипучая работа, что туда непрерывно прибывают войска, что возглавляет экспедицию генерал Бонапарт и что уже это назначение показывает всю важность дела. Но вот куда направится экспедиция? Бонапарт искусно распространил слух, что он намерен пройти через Гибралтар, обогнуть Испанию и попытаться сделать высадку в Ирландии. Это дошло до Нельсона и обмануло его: он сторожил Бонапарта у Гибралтара, когда французский флот вышел из гавани и пошел прямо на восток.
А три недели спустя, 9 июня, французы подошли к берегам Мальты. Остров с 16 века принадлежал ордену мальтийских рыцарей. Генерал Бонапарт потребовал сдачи крепости, и, после символически оказанного сопротивления, над Ла-Валеттой поднялся французский флаг. Остров был объявлен владением Французской республики. «Я смел взять, и я взял», — подытожил Бонанарт. 19 июня эскадра продолжила свой путь. На Мальте был оставлен 4-тысячный гарнизон под командованием генерала Вобуа.
Сопутствуемый благоприятным ветром уже 30 июня Бонапарт со своим флотом подошел к берегу Египта близ Александрии и немедленно начал высадку войск. Положение было опасное: он узнал, что за двое суток до прибытия французов здесь уже побывал Нельсон.
Английский адмирал, получив весть о падении Мальты, бросился на всех парусах в Египет, чтобы не допустить высадки и потопить французов еще в море. Но ему повредила именно его поспешность и быстроходность британских кораблей. Нельсон обогнал французскую эскадру, первым прибыл в Александрию, где узнал, что ни о каком Бонапарте здесь не слыхали. И тогда англичане помчались в Константинополь, решив, что больше французам плыть некуда.
Египетская экспедиция. 1798-1799 годы
Эта цепь случайностей и ошибок Нельсона спасла экспедицию. Британский флот мог вернуться каждую минуту, поэтому высадка была произведена с максимальной быстротой. В час ночи 2 июля войска были на суше. Самая опасная часть предприятия осталась позади. Произошло почти чудо — более сорока дней французская флотилия находилась в море, она прошла его с запада на восток и с севера на юг, но так и не встретила англичан.
Чувствуя под ногами твердую почву, французы уже ничего не страшились: на суше они вновь ощущали себя армией победителей.
Александрия. 2 июля
Давно уже беи, господствующие над Египтом, оскорбляют французскую нацию и подвергают ее негоциантов унижениям; час отмщения настал...
Бонапарт. Воззвание к народам Египта
Очутившись в своей стихии, Бонапарт немедленно двинул армию на Александрию, и уже через несколько часов перед глазами французов возник большой восточный город.
Египет считался владением турецкого султана, но фактически им владела и над ним господствовала начальствующая верхушка хорошо вооруженной феодальной конницы. Конница называлась мамлюками, а их начальники, владельцы лучших земель в Египте, — беями-мамлюками. Мамлюки (в буквальном переводе — невольники) были первоначально воинами-рабами, в XIII веке составившими гвардию египетского султана. В 1250 году они свергли династию Айюбидов и основали династию мамлюкских султанов, правившую до завоевания Египта турками (1517); фактически сохраняли господство в Египте до 1811 года. Эта военно-феодальная аристократия платила дань Константинополю, признавала верховенство Турции, но реально крайне мало от нее зависела. В 1799 году Египтом управляли два соправителя — Мурад-бей и Ибрагим-бей. Основное население страны — арабы — занимались кто торговлей, кто ремеслами, кто караванным делом, кто работал на земле. Самые бедные батрачили, были чернорабочими, погонщиками верблюдов и т. п. Хотя страна считалась принадлежащей султану, Бонапарт, прибывший захватить ее в свои руки, все время старался делать вид, будто он с турецким султаном не воюет, — напротив, с султаном у него мир и дружба, а он явился, чтобы освободить арабов от угнетения беев-мамлюков, которые своими поборами и жестокостями угнетают население.
И когда он двинулся к Александрии и после нескольких часов перестрелки взял ее, то, выпустив воззвание к египетскому народу относительно освобождения его от ига мамлюков, сразу стал устанавливать надолго французское владычество. Он всячески уверял арабов в своем уважении к Корану и исламу, но одновременно рекомендовал полную покорность, грозя в противном случае крутыми мерами. «Всем, кто называет себя моими друзьями, живется хорошо. А те, кто перебегает к моим врагам, погибают».
Бонапарт рассчитывал, как это было в Италии, найти союзников в лице угнетенных и недовольных. Но арабы-феллахи и жители городов, составлявшие основное население Египта, были до такой степени забиты и политически отсталы, находились на такой низкой ступени общественного сознания, что все призывы к борьбе до них не доходили: они просто не были способны их воспринять. Не сразу Бонапарту стало ясно, что он не находит общего языка с арабами, что они его не слушают, чтобы он ни говорил. Только с отдельными членами верхушки ему иногда удавалось находить взаимопонимание.
Бонапарт оказался в Египте — и это стало трагедией всего похода — в социальном вакууме. Он не встречал поддержки и не находил опоры в народе страны, он провел ряд смелых реформ антифеодального характера, но не приобрел сочувствия арабов. Он был стратегом, созданным революцией, мыслил ее категориями, и в то время в его планах социальным силам придавалось не меньшее значение, чем пушкам и числу штыков. Когда Наполеон рисовал увлекающую его картину великого похода на Восток и полного сокрушения могущества Британии, то он рассчитывал достичь этого грандиозного результата не со своей маленькой армией. Он надеялся, что его солдаты станут авангардом великой армии освобождения, в которую вольются восставшие арабы, индийцы, греки, персы. Он будет идти во главе непрерывно растущего многомиллионного войска поднявшихся за с вое освобождение народов, и в мире не найдется силы, которая могла бы их остановить.
«Европа — это кротовая нора! Здесь никогда не было таких великих владений и великих революций, как на Востоке, где живут 60 миллионов людей» — вот его мечты и надежды в Александрии. Александр Македонский — вот его кумир. Все разочарования ждали Наполеона впереди, а пока он был полон великих планов.
Битва у пирамид. 21 июля
Солдаты! Сорок веков смотрят на вас сегодня с высоты этих пирамид.
