— О чем ты спрашиваешь, Глен? Мы немного времени провели вместе, но времена бывают разные. Ты стал нашим другом. Конечно, мы будем рады, если ты поедешь с нами. Втроем из нас уже получится неплохая армия. Как ты думаешь, Карил, я прав?
— Лучшего проводника нам не найти.
Четвертые сутки маленький вьючный караван пробивался к заснеженному перевалу Седло Хорасана. Это было единственное место, где высоченные горные пики, надежно отгородившие дорогу к каньону, опускались до трехтысячной отметки.
Их продвижение затруднялось тем, что никакого намека на дорогу или хотя бы горную тропу не было и в помине. Они шли по девственному насту, и на много километров вокруг им не встретилось ни единого следа, оставленного каким бы то ни было живым существом.
— А ты говорил, ваши охотники бывают в этих местах. — Карил уже не скрывал своего недовольства, обращаясь к Глену, словно проводник был повинен в том, что горы, снег и холод вымотали их последние силы.
Олег понимал, что несдержанность Карила прежде всего вызвана непривычной обстановкой. В равнинных местах планеты снега в этих широтах не бывает. Жару пустыни все они переносили легче. Еще больше ухудшал их состояние недостаток кислорода.
Ледяной разреженный воздух резал легкие при каждом вдохе. Олегу иногда казалось, что внутри у него все замерзло, превратилось в белые ломкие кристаллы льда, причинявшие боль при каждом движении.
Если бы не меховая теплая одежда, которой их снабдил Глен, они бы уже вернулись.
— Сам-то ты здесь бывал? Здесь нет никаких следов!
Глен демонстративно ничего не отвечал на высказывания Карила. Тяжелое молчание могло вылиться в настоящую ссору, и, предотвращая ее, Олег сказал:
— Разве ты не заметил, Карил, что еще вчера мы вступили в мертвую зону? Охотникам здесь нечего делать, на этой высоте не водятся животные. Даже на Земле горные козлы не забредают на такую высоту — здесь им трудно дышать.
— Труднее, чем нам?
— Человек самое выносливое существо из всех земных биологических видов. Только он может адаптироваться к совершенно противоположным условиям существования. Завтра мы перейдем Седло, с той стороны дуют южные ветры, начнется спуск — всем станет легче, и нам, и конькам.
Глен усмехнулся, глянув в сторону Олега. Словно показывая, что его опасения напрасны.
— Твои драгоценные коньки чувствуют себя отлично. Но ты говорил, что доходил до границ каньона, так ли это на самом деле? — с ехидцей спросил Глена Карил.
— Не в это время года. Если бы вы согласились подождать два-три месяца дорога стала бы намного легче, — ответил Глен.
— У нас нет этих месяцев. Возьми себя в руки, Карил, не Глен придумал этот поход, — оборвал их спор Олег.
Все трое надолго замолчали, перемешивая ногами хрустящий рассыпчатый снег.
С каждым шагом они почти проваливались по колено, но коньки уже настолько выбились из сил, что никому не приходило в голову сесть в седло.
Звериное чутье и ненависть вели это странное существо, лишь отдаленно похожее на человека.
Вторые сутки, забыв об отдыхе и пище, Гризл шел по следу своего врага. Того, кто был повинен в смерти его братьев. Того, кто сумел выбраться из приготовленной для него могилы.
Временами он терял след и тогда часами кружил на одном месте до тех пор, пока не находил его снова. Привычный для него, сытый и приятный мир рухнул в один день.
Ядовитая стрела не пробила его толстую, покрытую густыми волосами кожу. Тогда он притворился мертвым так, как умел притворяться лишь он один, и, когда стемнело, выбрался из оврага, в котором пролежал неподвижно весь день и первую половину ночи.
До того, как в него попала эта стрела, он успел получить несколько серьезных ран. Видимо, в него целила не одна рука.
Зализывая свои раны и прикладывая к ним целебные травы, он потерял много времени, прежде чем смог начать преследование.
«Хозяин. Он посмел поднять руку даже на хозяина! — Эта мысль казалась Гризлу самой ужасной. — Но он заплатит за это, он заплатит…»
Методичность, упорство и нечеловеческая выносливость рано или поздно должны были привести его к заветной цели, и на пятые сутки преследования он впервые заметил свежий след, а к вечеру уловил запах костра.
Но Гризл был слишком осторожен, чтобы напасть немедленно. Он знал, что его враг теперь не один, и значит, нужно было выждать удобный момент. И он будет ждать столько, сколько потребуется, сливаясь с ветвями деревьев, с камнями, с кустами, он все равно дождется своего часа и ударит наверняка.
Даже на привале чувство предельной измотанности не покидало Олега, а он еще гордился своей выносливостью. Впервые попав в высокогорье, он понял, что его организм с трудом справляется с кислородным голоданием и горный воздух не для него.
Застегнув двойной полог надувной палатки, он почувствовал себя немного лучше. Внутри стало тепло и дышалось легче. Он подумал о том, каково там, снаружи, его друзьям, разбившим на ночь меховой шатер.
На все его уговоры лечь в палатке всем вместе они решительно отказались, хотя места здесь было вполне достаточно.
Земные предметы вызывали у них чувство неприязни, словно обида, причиненная сорок лет назад их отцам, передалась по наследству.
Хотя Глен относится к этому несколько иначе. Возможно, он отказался от палатки из чувства солидарности с Карилом.
Если хорошенько поразмыслить, в этом человеке было что-то странное, что-то такое, что не укладывалось в старательно демонстрируемый им образ полудикого охотника. Он слишком быстро осваивал навыки обращения с незнакомыми предметами, входившими в планетарный комплект Олега.
Однажды Олег даже увидел у него в руках дозиметр Глен довольно уверенно с ним обращался, но когда заметил, что Олег на него смотрит, засмеялся и сказал: «Забавная игрушка». Человек из поселения Таннов не назовет незнакомый прибор «забавной игрушкой» — он просто не возьмет его в руки. Что-то Глен от них скрывает, и, похоже, что-то важное. Хорошо, если это касается только его прошлого.
Заснуть удалось далеко не сразу, хотя дорога была каждая минута отдыха. Но когда человек переходит определенный предел нагрузки, усталость долго не дает заснуть.
Наконец упражнение для дыхания помогло ему забыться тяжелым сном. Во сне он снова видел прозрачные плоскости, пересекавшие друг друга. Теперь они снились ему чуть ли не каждую ночь. В одной из стеклянных ячеек лежала Эль. Ему удалось приблизиться к ней почти вплотную и он понял, что она спит спокойным, глубоким сном. Потом он увидел толстый зеленый стебель, присосавшийся к ее спине, и закричал от ужаса.
Этот крик все еще звенел у него в ушах, когда он вскочил и расстегнул полог палатки.
