Работы других авторов менее информативны, а по своим выводам близки диссертации В.М. Глухова. Так, мрачный образ немецкой оккупации Черкесии нарисован в статье З.К. Карданова: «Все то, что было создано трудящимися Черкесии за годы советской власти под руководством Коммунистической партии, теперь подвергалось варварскому уничтожению и разграблению гитлеровцами. Начались черные дни фашистской оккупации: аресты, насилия, неслыханный грабеж, вывоз ценного имущества в Германию»100. Вследствие депортации части северокавказских народов в литературе послевоенного десятилетия не упоминалось о событиях оккупации их автономий. Большинство исследователей послевоенного времени не касались и вопросов сотрудничества советских граждан с захватчиками, а единичные упоминания о коллаборационистах имели сугубо негативный характер, они оценивались как «отбросы советского общества», «самые презренные люди, человеческое отребье, воры и растратчики, бывшие кулаки»101. Указанные положения на долгое время определили изучение рассматриваемой проблемы в советской историографии.
Исследование оккупации советских территорий было продолжено в отечественной историографии в период «оттепели» и последующие годы. В общих и специальных трудах советские исследователи раскрыли жестокие репрессии захватчиков, экономическое ограбление советских территорий, бесправие населения. Обобщающую характеристику оккупационного режима на Северном Кавказе дал Х.-М. Ибрагимбейли, вскрывший его идейные истоки и причины краха102. Он связал немецкие планы в отношении Кавказа с проектами дальнейшего продвижения Германии на Ближний и Средний Восток, раскрыл роль корпуса особого назначения «Ф», который германское руководство рассчитывало использовать в качестве ударной силы для организации национально-освободительной борьбы в английских колониях103. В работах А.-М. Бабаева получили дальнейшую разработку планы Германии в отношении Кавказа. Исследователь рассмотрел немецкие военные планы, показал экономическую значимость захвата территории региона, особенно его нефтяных источников104.
Тема оккупации разрабатывалась и на материалах отдельных автономий, обычно в связи с освещением деятельности региональных партийных организаций в годы войны и их роли в организации народного сопротивления захватчикам105. Однако здесь отсутствовал анализ структуры оккупационной администрации в регионе, содержался минимум информации о различных направлениях ее деятельности, отмечались лишь жестокость захватчиков, их попытки сыграть на противоречиях между кавказскими народами.
Анализ политики захватчиков позволил ряду историков прийти к выводу о «кавказском эксперименте» Третьего рейха, выражавшемся в «особом» отношении оккупантов к горцам и казакам. При этом советские историки сходились в том, что отличия оккупационного режима на Северном Кавказе заключались только в пропагандистских мероприятиях противника, а его сущность не менялась. Захватчики проводили «ту же жестокую политику, что и в других оккупированных районах», однако вначале «прибегли к тактике заигрывания с местным населением, стремясь найти в его лице опору»106.
Первой крупной обобщающей работой о партизанском движении на Северном Кавказе стала кандидатская диссертация В.И. Сивкова, написанная на основе документов региональных архивов107. Он рассмотрел процесс подготовки партизанских отрядов, предложил свою периодизацию развития партизанского движения на Северном Кавказе, подчеркнул тенденцию к централизации в его становлении. В.И. Сивков вскрыл недостатки в организации партизанских формирований, в боевой и специальной подготовке значительной части партизан108. Одной из основных причин тяжелых потерь среди подпольщиков он назвал недостаток опытных кадров, в чем увидел результаты репрессий 1930-х гг.109
В 1960—1980-х гг. к вопросам развития народного сопротивления обращались и другие исследователи110. Но в работах данного периода были недостаточно изучены сильные и слабые стороны в организации и управлении партизанским движением. Не была раскрыта и роль органов НКВД в развитии партизанского движения в регионе. Это объясняется не только тем, что многие документы были засекречены, но и господством идеологических догм. Основой многих партизанских отрядов в регионе являлись истребительные батальоны, создававшиеся под контролем органов НКВД. Однако признание того, что первоначально партизанское движение формировалось органами НКВД, могло быть классифицировано в советской исторической науке только как «злобные измышления» и «фальсификация» истории народной борьбы и природы советского строя в целом.
Вопросы о сотрудничестве жителей региона с противником в советской историографии второй половины 1950-х – конца 1980-х гг. не разрабатывались. Лишь в отдельных работах упоминалось о судьбе солдат восточных легионов и других коллаборационистских частей, приводились отрывочные сведения о составе, участии в боевых действиях этих частей. Подчеркивался вынужденный характер сотрудничества солдат восточных легионов с немцами, констатировалась невысокая боеспособность данных частей. Главное значение придавалось переходу легионеров на сторону РККА, успешной работе подпольных организаций111.
Современный этап в изучении проблем оккупации Северного Кавказа характеризует появление новых исследовательских возможностей у историков. Введение в научный оборот целого комплекса новых источников не позволяет игнорировать рассматриваемую тему, вопросы оккупации получили в последние годы отражение в новых обобщающих работах, посвященных истории региона и отдельных северокавказских автономий в годы Великой Отечественной войны, хотя их интерпретация при этом может различаться. В данной связи скорее вызывающим недоумение исключением, чем правилом, выглядит отсутствие соответствующих сюжетов в ряде обобщающих трудов, вышедших в последние годы112.
В разработке рассматриваемой проблемы существенную роль сыграл ряд диссертационных исследований, содержащих комплексный анализ событий оккупации Северного Кавказа113. В них подробно рассматриваются планы Германии в отношении региона, структура и деятельность оккупационной администрации, ее социально-экономическая, национальная и культурная политика, а также вопросы сопротивления захватчикам, действия партизанских отрядов и подпольных групп.
Первой из таких работ стала защищенная в 1992 г. кандидатская диссертация ставропольской исследовательницы З.В. Бочкаревой. Она предложила иную, чем прежде, нетрадиционную оценку «кавказского эксперимента» Третьего рейха, выведя модернизацию нацистами оккупационной политики в рассматриваемом регионе за рамки сугубо пропагандистских мероприятий. Рассмотрев административные преобразования и различные направления политики оккупантов на Северном Кавказе, она пришла к выводу о том, что здесь была предпринята не просто «коррекция прежнего нацизма», а попытка создания «неоколониального варианта национал-социализма для Кавказа». Согласно З.В. Бочкаревой, тотальный геноцид нацистов на Северном Кавказе эволюционировал к геноциду выборочному, дискретному, а экономическая политика – от «примитивного ограбления новых территорий к попыткам создания экономических очагов цивилизации на «диком Востоке» по европейским образцам»114.
