Очевидно, что такое положение в сельском хозяйстве являлось отражением общественных настроений определенной части населения республики. Уже первая мобилизация в июне – июле 1941 г. прошла с напряжением и обнаружила, что определенные слои горцев не желали служить в Красной армии. Все последующие военно-мобилизационные мероприятия: приписки и призывы молодежи, перерегистрации, освидетельствования и мобилизации военнообязанных, конского состава и материальных средств – проходили при все усиливавшемся сопротивлении населения388.
Наблюдалась тенденция к распространению антисоветских и профашистских настроений среди жителей республики. В специальном постановлении Военного совета 44-й армии констатировалось: «Элементы из местного населения… ведут антисоветскую агитацию и сеют пораженческие настроения… Контрреволюционная часть населения сама встает на этот путь и тем самым активно содействует противнику в проведении его планов. Так, установлено немало случаев скупки населением оружия, укрытия банд, подведения немцев к нашим окопам…»389 Особенно опасной была поддержка антисоветских настроений со стороны представителей самих советских, партийных властей и руководства силовыми ведомствами Чечено – Ингушетии390.
С началом войны бандитизм резко активизировался. Современные исследователи подчеркивают тесную связь повстанцев в Чечне, Дагестане с германской разведкой абвер, всячески (материально и организационно) стимулировавшей антисоветские настроения горцев и старавшейся взять движение под свой контроль391. Интенсивная борьба с повстанчеством шла и в 1943 г., после освобождения края от оккупантов. Ее результаты представлены в табл. 2.
Таблица 2
Сведения о результатах борьбы с бандитизмом на Северном Кавказе. Январь – 10 октября 1943 г.
РГВА. Ф. 38650. On. 1. Д. 128. Л. 3.
Тесно связанной с распространением бандитизма была тенденция роста уклонения от службы в армии, саботаж мобилизационных мероприятий и дезертирство, в том числе массовый уход с оборонных работ. По словам председателя Верховного Совета ДАССР Тахтарова, выступившего в сентябре 1942 г. на XIV пленуме Дагестанского обкома ВКП(б), еще три-четыре месяца назад эти явления не были широко распространены в республике392. Аналогичная тенденция отмечалась в горах Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии.
3
Срыв учетно-мобилизационных мероприятий в горных районах Северного Кавказа
В отличие от повстанческого движения и общего брожения среди горского населения, с трудом поддававшихся количественной оценке, срыв военно-учетных мероприятий и конкретных планов мобилизаций людских, конских и материальных ресурсов сразу делал очевидным масштабы нелояльного отношения к властям.
В ЧИАССР учетно-мобилизационная работа велась, по словам военкома республики К.А. Бронзова, «в сложных условиях», которые он определял «наличием значительного влияния кулацких элементов, живучестью родовых пережитков, слабостью и засоренностью части партийно-советских организаций и запущенностью политической работы на селе, а также неудовлетворительным состоянием учета людей и лошадей до войны и в первый период войны»393. Проводившаяся 20 мая – 10 июня приписка призывников 1924 г. рождения и постановка на учет призывников 1925 г. рождения в целом прошли хорошо, но сопровождались, по данным военкома республики, «немалым числом отрицательных явлений», которые он связывал прежде всего с «местными национальностями» – чеченцами и ингушами394. Речь шла об уклонении от призыва, укрывательстве призывников. Правда, эти явления были распространены лишь в нескольких районах республики, а число не явившихся на учет в конечном итоге составило 117 чел. – около 5 % всех призывников из числа чеченцев и ингушей 1924 г. рождения395.
Проводившаяся с 15 июня по 15 августа 1942 г. перерегистрация военнообязанных запаса также прошла с напряжением. По словам военкома республики, часть военнообязанных «из числа чечен и ингушей» в Пригородном, Назрановском, Сасановском, Галанчожском и Шатоевском районах «на перерегистрацию не являлась и заняла выжидательную линию и, только убедившись, что в армию не призывают, явилась на перерегистрацию»396. Однако и после этого на пункты регистрации не явилось 892 чеченца и ингуша «из числа враждебно настроенных к советской власти». В годовом отчете военкома отмечается, что «последние карательными органами полностью не разысканы». В то же время к ответственности за уклонение от учета было привлечено 1189 чел., а за неявку на перерегистрацию – 208 чел.; все – «исключительно из местных национальностей»397. Летом 1942 г. работа районных военкоматов оказалась чрезвычайно затруднена: по данным К.А. Бронзова, «ряд военкоматов горных районов находились в положении фактической блокады, всякий выезд в сельсоветы был связан с опасностью для жизни. Сельские и некоторые районные организации, по существу, прекратили работу»398.
В Дагестане, где в середине августа 1942 г. проводился призыв молодежи 1922 и 1923 гг. рождения, в ряде районов мероприятия военкоматов были сорваны вследствие активного противодействия со стороны населения, часть которого вооружалась и уходила в леса. Так, в Табасаранском районе только один сельсовет из 19 выполнил наряд на сбор призывников. 11 сельсоветов не предоставили вообще ни одного человека. Из 228 занаряженных райвоенкомату призывников явилось по вызову лишь 63 чел. Остальные скрылись в лесах, как только в сельсоветах стало известно о прибытии в район уполномоченных для вручения повесток. Из числа явившихся 51 чел. по состоянию здоровья были признаны годными для военной службы, но ночью 22 чел. из них скрылись. Уполномоченные от райсовета и райкома ВКП(б) были задержаны бандитами по пути в Чулакский сельсовет, а сопровождающие команды призывников – в селении Татиль. И те и другие были освобождены только спустя несколько дней подоспевшим истребительным отрядом399.
Общие масштабы дезертирства и уклонения от военной службы в Дагестане можно оценить по справке, составленной начальником 2-й части военкомата ДАССР старшим лейтенантом Кичиевым 9 декабря 1943 г. (см. табл. 3).
Таблица 3
Состояние борьбы с дезертирами и уклонистами по ДАССР на 1 декабря 1943 г.
Составлено по: ЦАМО. Ф. 209. Оп. 999. Д. 501. Л. 164.
К декабрю 1943 г. на учете оставалось 394 дезертира – тех, кто числился покинувшими свои воинские части и не вернулся домой. Розыск происходил именно по запросам воинских частей. Уклонисты от призыва и мобилизации более не учитывались, поскольку дагестанцы не призывались400.
