Перед своим отступлением оккупанты пытались вывезти или уничтожить имущество предприятий, учреждений и граждан. В Майкопе были уничтожены комбинат «Лесомебель», дубзавод, электростанция, ферментационный завод, железнодорожный вокзал, разрушены и сожжены другие предприятия810. Разрушения могли оказаться и большими, с этой целью действовали специальные команды «поджигателей», однако рабочие и служащие сумели спасти часть оборудования. Ущерб Адыгеи за период оккупации превысил 1 млрд руб., в Северной Осетии составил 1,5 млрд руб.811, в Кабардино-Балкарии – 1428 млн руб., в Черкесии – 489,7 млн руб.812
В целом социально-экономическая политика оккупантов на Северном Кавказе складывалась под воздействием ряда факторов, важнейшими из которых являлось обеспечение сырьем и продовольствием германской армии и промышленности, а также пропагандистские задачи. В результате оккупационные власти существенное значение придавали мероприятиям, призванным способствовать нормализации хозяйственной жизни региона: развитию частного предпринимательства, восстановлению промышленности и транспортной сети, контролю над денежным обращением и ценообразованием. В решении этих задач были заинтересованы сами оккупанты. В то же время данный курс в определенной степени отвечал и интересам населения региона.
Однако при осуществлении социально-экономической политики оккупационные власти столкнулись с серьезными трудностями объективного порядка. Эвакуация и боевые действия нанесли существенный материальный ущерб народному хозяйству. Восстановление разрушенного хозяйства требовало значительных капиталовложений и обновления материально-технических средств. Попытки нормализовать хозяйственную жизнь, наладить работу предприятий, финансовых учреждений, транспорта, стабилизировать цены не получали серьезной материальной поддержки и не могли иметь успеха.
С другой стороны, экономической стабилизации противоречили действия самих оккупантов. Действия многих военнослужащих и частей вермахта превращались в открытый грабеж. Важную роль в срыве хозяйственных планов германского руководства сыграли действия партизан и подпольщиков, саботаж населением решений оккупационных властей. В целом экономическое развитие региона в период оккупации характеризовалось сокращением промышленного и сельскохозяйственного производства. Лишенная перспектив и сопровождавшаяся репрессиями, экономическая политика порождала массовое недовольство и дестабилизировала оккупационный режим в целом.
4
Коллаборационизм на Северном Кавказе
Сотрудничество советских граждан с оккупантами имело широкий характер на захваченной территории СССР. Причины коллаборационизма носят разнообразный характер, различаются и мотивы, толкнувшие людей на путь сотрудничества с оккупантами. Среди них – и честолюбие, и стремление к обогащению, и недовольство существовавшими в стране порядками. Накануне войны в СССР насчитывалось немало людей, в той или иной мере не согласных с действиями его руководства или пострадавших от них. Революция и Гражданская война, коллективизация и раскулачивание, национальная и религиозная политика, массовые репрессии и депортации создавали достаточно причин для недовольства советским режимом, нередко принимавшего форму открытого антисоветского движения.
Ситуация на Северном Кавказе продолжала оставаться напряженной и в годы войны, сопровождавшейся ухудшением материального положения, ужесточением режима, мобилизацией на фронт. Продвижение немецких войск к Кавказу вызывало новые репрессии, аресты и депортации. В результате многие жители региона – выходцы из зажиточных слоев, воевавшие в годы Гражданской войны против большевиков, участники антисоветских движений, раскулаченные, а также члены их семей оказались в рядах коллаборационистов. Противостояние с советским режимом у части из них скрывалось до оккупации за внешним конформизмом, многие рассчитывали на изменение существовавших порядков при помощи немцев и сознательно пошли на сотрудничество с оккупантами.
В частности, из представителей именно такой социальной среды в большинстве своем был сформирован Карачаевский национальный комитет во главе со старшиной Карачая К. Байрамуковым и Черкесская управа во главе с А. Якубовским. Став на путь открытой борьбы против советской власти, они ушли вместе с немцами при их отступлении с Северного Кавказа. Член Карачаевского национального комитета М. Лайпанов позже служил заместителем начальника Бешуйской разведывательной школы в Крыму. Заместитель руководителя Черкесской управы М. Дышеков создал в Мелитополе карательный отряд, впоследствии действовавший против белорусских и итальянских партизан813.
В первые же дни немецкой оккупации в Нальчике «с целью наладить нормальную жизнь, с разрешения германского командования» было создано «правительство», представлявшее интересы «кабардино-балкарского народа». В опубликованном воззвании к кабардинцам и балкарцам оно обещало роспуск колхозов, возвращение скота владельцам, а земли – крестьянам. «Правительство» состояло из 7 чел. во главе со знатным дворянином С.Т. Шадовым, работавшим в 1920-х гг. следователем областной прокуратуры, а перед оккупацией республики – адвокатом. В него также входили дворяне Д.З. Тавкешев и Б.М. Шаков (до оккупации работал начальником планового отдела «Заготзерно»), выходцы из кулацких семей К.С. Бештоков, участник Баксанского восстания, дезертировавший из РККА, добровольно перешедший на сторону противника и окончивший разведшколу в Берлине, А.Х. Пшуков, в 1937 г. осужденный за контрреволюционную деятельность на десять лет лишения свободы814. В ходе освобождения территории Северного Кавказа все они ушли вместе с отступавшим противником.
Служба в административных учреждениях и полиции представлялась также хорошей возможностью для обогащения и реализации различных жизненных планов: удовлетворения личных и профессиональных амбиций, карьерных побуждений, сведения счетов и т. д. Она обещала покровительство и защиту оккупационных властей. Именно эти причины в значительной степени объясняют приток добровольцев на различные административные должности. Многие хозяйственные руководители и служащие советского аппарата продолжали работать на тех же должностях или выполнять близкие своим прежним служебные обязанности, преподаватели немецкого языка нередко служили переводчиками в комендатуре815.
При анализе мотивов коллаборационизма следует учитывать растерянность и страх, охватившие часть населения в результате неожиданной оккупации региона. Оказавшись в критической ситуации, многие жители, в том числе и коммунисты, увидели в коллаборационизме реальный шанс для спасения себя и своей семьи от физической расправы, голода и лишений. Майкопский коммунист Брантов, став заведующим районным финансовым отделом, «собрал 1 миллион денег у населения для немцев»816. В Шовгеновском районе ААО из 185 членов и кандидатов партии на оккупированной территории осталось 97 чел., 49 впоследствии исключили «за активную работу на оккупантов, измену Родине и предательство»817. Дезертировали из партизанского отряда и добровольцами вступили в немецкую армию коммунисты уполномоченный уголовного розыска А.А. Хакунов и районный прокурор Шовгеновского района ААО А.Я. Хуштоков818. Несмотря на предоставленный для эвакуации транспорт, самовольно остался в ауле Старый Бжегокай ААО редактор Тахтамукайской районной газеты «За сталинский урожай» Г.А. Барчо, член ВКП(б) с 1927 г. При допросе признался в работе в редакции и членстве в партии, а затем, по заданию оккупантов, исполнял обязанности эфенди в мечети819.
