Все утро бойцы и командиры 25-й Чапаевской дивизии отбивались от наседавшего на них врага. Один раз немцы дошли до траншей второго батальона 287-го стрелкового полка. Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. В ней отличился комсорг полка младший политрук Голуб-ничий. Он заколол винтовкой со штыком шестерых гитлеровцев. Их атака захлебнулась, фашисты отступили, но вскоре получили подкрепление и опять полезли вперед. К полудню 17 декабря противник оттеснил наши части с северных склонов Камышловского оврага к деревне Камышлы, расположенной на его дне. Вечером 287-й полк и 2-й Перекопский полк морской пехоты отступили еще дальше, на южные склоны Камышловского оврага, и там закрепились на заранее подготовленных позициях. Оторваться от фрицев им помогли артиллеристы 69-го артполка. Они стреляли прямой наводкой из орудий калибра 76 мм и уничтожили 10 танков и много живой силы противника.
Эти яростные бои происходили примерно на километр-полтора левее от расположения 54-го полка. «Разинцы» тоже вели перестрелку, но такого отчаянного вражеского напора не испытывали. Правда, несколько раз цепи немецкой пехоты выходили на нейтральную полосу, расчищенную здесь от кустарников и деревьев. Однако встреченные плотным пулеметным, автоматным и ружейным огнем, поддержанным минометами, они залегали и затем откатывались назад.
Два дня гремела канонада на Мекензиевых горах. Опрокинуть фронт, добиться определяющего перевеса над защитниками Севастополя гитлеровцам не удавалось. Русские бросались в контратаки и отбивали обратно занятые германцами свои огневые рубежи.
На участке первого батальона 54-го полка утром 19 декабря было относительно тихо. Но вдруг фашисты начали интенсивный обстрел из пушек и минометов. Его пехотинцы переждали, забившись в «лисьи норы» — углубленные блиндажи с тремя накатами бревен сверху. Затем боевое охранение сообщило о приближении вражеской техники.
На поляну, лязгая гусеницами, выползли самоходка «StuG III» с короткой, точно обрубленной пушкой, и бронетранспортер «Sd.Kfz.250/1», который непрерывно вел огонь из пулемета, установленного за броневым щитком на крыше кабины. Сразу за броневыми машинами двигалось около двух батальонов стрелков и автоматчиков. Самоходку взяла на прицел наша противотанковая батарея. Разделаться же с колесно-гусеничным бронетранспортером предстояло пехоте.
По плану комбата Дромина при общем наступлении немцев на позиции первого батальона бойцы снайперского взвода занимали места рядом с пулеметчиками и вместе с ними отбивали атаки противника. Старшему сержанту Павличенко, опять-таки по согласованию с лейтенантом, разрешалось уходить на скрытые, заранее подготовленные позиции на нейтральной полосе, чтобы из засады вести огонь по офицерам, унтер-офицерам, пулеметным гнездам и расчетам минометов.
В данный момент пулеметное гнездо само приближалось к Людмиле со скоростью примерно 25 км в час. Приземистая и не очень большая по размеру, весом почти в шесть тонн броневая машина «Sd.Rfz.250/1» бежевого цвета, раскрашенная коричневыми и зелеными пятнами, поворачивалась левым боком, непрерывно осыпая пулями пространство перед окопами первого батальона. На боку у нее отчетливо виднелся черно-белый крест. Расстояние сокращалось. Автомобиль подъезжал к давно пристрелянному ориентиру — низко обломанному стволу молодого вяза, и Людмила, прищурив левый глаз, заглянула в круглый окуляр оптического прицела «ПЕ».
Ей предстояло в течение минуты решить задачку по баллистике.
Во-первых, бронетранспортер имел довольно высокие борта, и, следовательно, головы двух пулеметчиков, так бесстрашно работавших у «MG-34», находились над землей на высоте более двух метров. Она же лежала в своем убежище прямо на земле, держа винтовку на небольшом бруствере. Между линией прицеливания и горизонтом оружия образовывался угол в 30 градусов, называемый «углом места цели», и сейчас он был положительным. Стало быть, прицел надо устанавливать с понижением.
Во-вторых, бронетранспортер передвигался. Это означало, что необходимо «упреждение». Снайперу нужно перемещать винтовку по направлению движения цели и впереди ее, соответственно ее скорости. Сосчитать «упреждение» на дистанции в 200 метров легко. Пуля из «трехлинейки» долетит до нее за 0,25 секунды. За это время немецкий броневик пройдет четыре метра. Применив в расчетах понятие «одной тысячной», Люда повернула боковой барабанчик на металлической трубке прицела на несколько делений и затем мягко нажала указательным пальцем на спусковой крючок.
На том стрельба из пулемета, установленного на крыше кабины «Sd.Kfz.250/1», закончилась.
Солдаты повалились на дно бронетранспортера. Каски их не спасли. Русские пули прилетели снизу и поразили их в глазницы. Очень глупо поступил унтер-офицер — командир экипажа броневика. Удивленный, он поднялся из кабины в кузов, чтобы посмотреть, отчего замолчал пулемет. Ведь стрельбу противник вел только с фронта, а спереди машину защищали стальные листы толщиной около полутора сантиметров. Подумать о снайпере он не успел: пуля пробила ему висок. Но те, кто внимательно наблюдал за этой атакой с командного пункта разведывательного батальона, догадались.
Через минуту на рощицу, где находилась Людмила, обрушились залпы немецких минометов «Gr.W» калибра 81 мм. Запасное, более глубокое и хорошо оборудованное укрытие у нее тут было. Трижды перекатившись через левый бок, она почти добралась до него. Однако не мина, а тяжелый снаряд вдруг разорвал воздух, поднял вверх комья земли, ветки, обломки деревьев, опавшую листву. Словно горячая лапа огромного зверя толкнула ее в плечо, сильная боль лишила сознания.
Старшего сержанта, раненного осколком снаряда в спину, нашел в лесу и вынес с поля боя командир второй роты первого батальона 54-го стрелкового полка младший лейтенант Алексей Аркадьевич Киценко. На исходе дня 19 декабря 1941 года Людмилу привезли в медсанбат № 47, расположенный в инкерманских штольнях вместе с походно-полевыми госпиталями №№316, 76, 356. Здесь был оборудован отличный медицинский центр с несколькими операционными, лечебными кабинетами, благоустроенными палатами. За три дня немецкого наступления сюда доставили около трех тысяч раненых бойцов и командиров. Все они требовали немедленного осмотра, лечения, ухода. После срочных операций и перевязок многих отправляли в эвакуацию. Поздним вечером 19 декабря от Каменной пристани в Южной бухте отошел транспорт «Чехов», имея 473 тяжелораненых на борту.
Темнота скрыла его от воздушной фашистской разведки. Сопровождаемый тральщиком «Мина», пароход взял курс на город Туапсе, находившийся на кавказском побережье Черного моря.
Павличенко после операции по извлечению осколка осталась в Севастополе. Ее состояние тревоги врачам не внушало. Таких раненых успешно долечивали в медсанбатах в течение 10–12 дней.
Доблестного снайпера навещал командир второй роты Киценко. Вскоре между ними произошло объяснение. Фронтовая дружба переросла в любовь. Людмила всем сердцем привязалась к симпатичному лейтенанту, который был старше ее на одиннадцать лет и часто давал девушке мудрые советы, как военные, так и житейские. Они подали рапорт в штаб 25-й Чапаевской дивизии об оформлении брака…
