Но не только вражеские снайперы становились ее добычей.
Во время атак 528-го полка Ковшовой и Поливановой приходилось подавлять и пулеметчиков, мешавших нашим бойцам подняться из окопов. В схватке за деревню Дубровка непрерывный и меткий огонь с короткой дистанции вел фашистский пулемет. Он скрывался где-то в развалинах домов, часто менял позиции. Залпы полкового орудия калибра 45 мм не причиняли ему вреда. Над руинами поднималось облако кирпичной пыли, падали какие-то обломки, а пулемет, спустя некоторое время, возобновлял свое губительное для наших солдат действие.
Атака откладывалась.
Ковшова вместе с Поливановой попросили у командира полка разрешения выдвинуться на новую позицию перед пулеметом. Они поползли вперед, прячась за сугробами, и этот их маневр удался, потому что поле было неровным, пересеченным канавами и воронками от тяжелых снарядов. Они помогали маскироваться, и бойцы даже потеряли девушек из вида, но через полчаса раздались один за другим два выстрела, и немецкий пулемет замолчал навсегда.
Наступление первого батальона увенчалось успехом. Врага из Дубровки выбили. Затем осмотрели и пулеметное гнездо. Это был обычный универсальный «MG-34», стоявший на треноге. Солдаты хотели сменить раскалившийся в ходе стрельбы ствол и достали другой, запасной, вместе с асбестовой рукавицей, но не успели это сделать.
Пулеметчик, коему пуля пробила переносицу, лежал на земле. Второй номер расчета замер, привалившись к коробке с патронными лентами. Снайперская пуля угодила ему в висок. Классические попадания, и за это майор До-внар объявил девушкам благодарность перед строем.
В начале марта 1942 года развернулась схватка за старинное село Великуша, расположенное между двумя левыми притоками широкой реки Меты. Оно было небольшим, около тридцати дворов. Однако фашисты превратили его в хорошо укрепленный пункт обороны при помощи… снега и льда, построив из них довольно высокий вал с многочисленными амбразурами для пулеметов и минометов, с огневыми точками для автоматчиков.
Вокруг Великуши лежали болотистые леса и обширные ровные поля, засыпанные почти метровым слоем снега. В снегу наши наступающие части пробили траншеи и несколько раз подходили к деревне. Но немцы который день подряд отбивали эти нападения, ведя ураганный огонь. Выдержать его было невозможно, и русские уходили обратно в лес.
Передовой наблюдательный пункт 528-го полка находился на склоне небольшой высотки, среди редких сосен. Отсюда хорошо просматривалась вся немецкая оборона села Великуши. Вместе с майором Довнаром здесь находились комиссар полка, его адъютант, снайперы Ковшова и Поливанова. Иногда им приходилось выполнять и работу офицеров связи: доставлять боевые приказы командирам батальонов, и от них соответственно — рапорты в штаб полка.
Третьего марта 1942 года обстановка осложнилась, Довнар отослал на передовую линию все станковые пулеметы, даже тот, который прикрывал наблюдательный пункт. Тогда его охрану целиком взяли на себя девушки. Командир полка передал им ручной пулемет «Дегтярев пехотный» с расчетом. Этот пулемет они установили примерно в ста метрах от своей снайперской засады и оттуда вели наблюдение за боевыми позициями, упиравшимися здесь в небольшую рощу.
Когда они замечали очередную группу вражеских автоматчиков, просочившихся в рощу, то давали условный знак своим пулеметчикам: поднимали варежку, надетую на ветку. Расчет «ДП» производил очередь из 20–30 патронов, и фрицы кидались на звук, подставляя метким стрелкам свой фланг. За эти секунды Наташа и Маша успевали сделать по 3–4 выстрела и уничтожить унтер-офицеров и офицеров в штурмовой группе. Немцы откатывались назад. Работа снайперов долго оставалась незаметной для гитлеровцев. Треск пулеметных очередей заглушал звуки выстрелов их винтовок, отвлекал внимание от них.
Осада села Великуши продолжалась. Ночью противники вели беспокоящий пулеметный и минометный огонь. На наблюдательном пункте полка никто не смыкал глаз: готовилась новая атака. За два дня сюда так и не смогли доставить питание из полевой кухни. Перед рассветом Наташа незаметно покинула товарищей и вернулась к ним через полчаса с… термосом, наполненным горячим какао, и сумкой ванильных сухарей. Станислав Александрович удивился. Она объяснила, что это — трофей, взятый у немецкого обер-лейтенанта. Вчера поздним вечером Ковшова застрелила его недалеко от их засады. Под огнем нашего пулемета немцы не успели вытащить тело, и теперь продуктовые припасы офицера будут кстати. Довнар с этим согласился. Сухари и какао поделили по-братски.
Утро 4 марта началось с хорошей новости.
Командир 130-й стрелковой дивизии полковник Анисимов по рации сообщил майору Довнару, что снежный вал на дороге Великуша — Антоново взломан нашими танками и два батальона 371-го полка ведут бой уже в самом селении. Анисимов приказывал майору направиться туда, чтобы координировать действия солдат, прорвавшихся в деревню, с теми, кто продолжал обстреливать ее оборонительные сооружения на правом фланге. Тем более, что немцы готовили контратаку и усиливали огонь. Им опять удалось потеснить советские части.
Здесь, у снежного вала, Довнар и был ранен очередью бронебойно-зажигательных пуль в колени обеих ног. Из огня его вытащила Ковшова. Уложив командира на деревянную волокушу, она вместе с Машей Поливановой под непрерывным обстрелом гитлеровцев доставила раненого командира сначала в штаб полка, а затем и дальше — в медсанбат № 122, входивший в состав дивизии. Он располагался довольно далеко от передовой, в деревне Новое Гутчево. Здесь Станиславу Александровичу сделали первую настоящую перевязку, уложили перебитые ноги в лубки. По решению командования Довнара отправили в госпиталь в Москву, а Ковшову прикомандировали к нему с поручением сопровождать тяжелораненого офицера.
В столице Наташа провела почти месяц. Она ухаживала за командиром 528-го полка, который перенес ампутацию. В госпитале у него развилась газовая гангрена, и правую ногу пришлось отнять. Довнар находился между жизнью и смертью. Все это время Ковшова была рядом с ним, навещала его каждый день. Но срок ее командировки заканчивался. Майор пытался уговорить Наташу остаться в Москве, работать инструктором снайперского дела. Он говорил ей, что она за свои боевые деяния (в частности, за спасение офицера) уже представлена к ордену Красной Звезды, и получить награду в столице проще, чем дожидаться ее где-нибудь на передовой. Но Наташа отказалась. Она рвалась на фронт.
«Здравствуйте, мои родненькие! — писала она матери в Свердловск 9 апреля 1942 года. — Вы, наверное, очень давно не получали моих писем… Я жива, здорова. Командира моего ранили, и меня откомандировали сопровождать его в Москву. Сейчас я уже собираюсь ехать обратно на фронт. Вы обо мне не беспокойтесь. Меня ни одна пуля не берет. Я счастливая. Видишь ты, командира ранили, его адъютанта убили, а я жива, здорова, а все еще говорят, что береженого бог бережет, а оказывается, наоборот… А меня ведь уже к награде представили (не знаю, что из этого выйдет). По-моему, еще рано. Ну да я еще оправдаю это. Я пока только 11 фрицев сбила, это мало. Ну, целую и обнимаю вас всех крепко…»
За две неполные недели военных действий уничтожить почти дюжину солдат и офицеров противника — совсем неплохо для начинающего сверхметкого стрелка. Другое дело, что Наташа, теперь поверив в собственные силы и возможности, мечтала увеличить снайперский счет. Она была строга к себе, поэтому старалась думать не о прошлых заслугах, а о новых победах. Скучала Ковшова и по своей подруге Марии Поливановой. Машенька при ее скромности и застенчивости нуждалась в поддержке более энергичной и уверенной в себе Натальи…
