Ее же решение в большей степени стало вопросом целесообразности. Она была матерью наследника престола, и поэтому, в силу сложившихся обстоятельств, ей следовало быть союзником короля. Однако это был горький альянс, потому что между ними не было ни привязанности, ни малейшего уважения.
Он пользовался ее телом по своей прихоти, но за все четыре года, что они состояли в браке, он ни разу не поинтересовался ее мнением и не искал ее общества. Ее присутствие за столом совета ничего не изменило бы. Тем не менее она многое узнает и, что еще более важно, Эдвард будет с ней, вне досягаемости его сводного брата Эдмунда.
Пресвятая Дева! Она жалела, что не может доверять Эдмунду, как верит ему Этельстан. Она, безусловно, восхищалась преданностью, которую тот демонстрировал в отношении своего старшего брата, и даже уважала решимость Эдмунда видеть Этельстана наследником королевского трона. Однако он был слишком похож на своего отца – в этом и заключалась главная причина ее недоверия к нему.
Она не могла отделаться от страха, что Эдмунд – как и Этельред – для достижения своих целей не остановится перед убийством.
Глава 11
Август 1006 года
Холдернесс
Двигаясь по узкой тропинке вслед за Алриком, Эльгива направила свою лошадь через мелкий ручей – один из многих, которые сегодня попались им на пути. В воздухе висел густой туман, плотный, словно шерстяное покрывало. В очередной раз вытирая мокрое лицо, она подумала, что люди в Холдернессе, должно быть, невидимки. До этого она видела здесь лишь несколько редко разбросанных деревушек с полями в виде длинных полосок, засеянных рожью или овсом; один раз попалось также стадо несчастного вида овец, едва различимых в тумане. Но в основном эта земля, затянутая промозглой дымкой, казалась зловещей и пустынной, как будто все живое покинуло ее.
Она уже ненавидела ее и была решительно настроена покинуть это гиблое место как можно скорее.
Ей было скучно, поскольку вокруг нее было мало интересного, и поэтому она раздумывала над теми событиями, которые привели ее сюда. Дорога заняла намного больше времени, чем она ожидала вначале, – когда она сложила все недели, проведенные в пути, оказалось, что прошло почти четыре месяца. Алрик нашел им корабль в Честере в тот же день, когда они прибыли в этот город, и, примостившись среди тюков с кожами и бочками соли, они отплыли с утренним отливом. Корабль этот доставил их лишь до порта, принадлежащего одному из валлийских королевств, и здесь они застряли – на сколько же, интересно? На две недели? На три? Сколько бы это ни длилось, но время, проведенное в рыбацкой деревушке, представлявшей из себя несколько покосившихся хижин, разбросанных на берегу моря, тянулось очень долго. А когда они все-таки нашли судно, чтобы двигаться на нем дальше на юг, оказалось, что оно насквозь провоняло рыбой.
Потом Алрик разыскал торговца, возившего олово из Корнуолла в Саутгемптон, – этот порт был расположен в опасной близости от королевской резиденции Этельреда в Винчестере и поэтому не слишком им подходил, однако выбора у них не было. Здесь против них взбунтовалась погода, и она сбилась со счета, сколько дней она провела, ютясь в гостевой комнатушке захудалой гостиницы возле гавани и все время опасаясь, что, если она выйдет, кто-нибудь из королевского двора может увидеть ее и опознать. Тут она узнала о пытках и смерти ее братьев; в душе Эльгива надеялась, что больше никогда в жизни не увидит это омерзительное место.
Когда же наконец ветер позволил выходить в море, они сели на борт судна, направлявшегося в Хайт, а там пересели на другой корабль, доставивший их, минуя остров Танет, в Восточную Англию. После этого было еще три корабля, тоже торговых, как и все остальные, причем ей казалось, что каждый из них менее приспособлен для плавания по морю, чем предыдущий. Ни на одном из них не имелось укрытия от солнца, ветра или дождя, и единственным сиденьем для нее служил маленький сундучок, который Алрик купил перед отъездом из Честера, где хранились ее сиртель и нижняя сорочка.
Ее наряд юноши в достаточной степени защищал ее от приставаний матросов, хотя она не раз ловила алчные завистливые взгляды на своем добротном шерстяном плаще. Она была уверена, что нож, всегда находящийся у Алрика наготове, заставит их жадные воровские руки держаться подальше, но ничто не могло уберечь ее от смрада смеси дегтя и рыбьего жира, которым были буквально пропитаны эти суда. Как ничто не могло унять ее страха и панического ужаса, комком подкатывавший к горлу, когда неожиданно налетал шквалистый ветер.
Она научилась ничего не есть за несколько часов до посадки на корабль, но как же она ненавидела это бесконечное раскачивание на волнах! Каждый раз они швыряли их суденышко с такой силой, что ей приходилось усилием воли держать рот закрытым, чтобы постоянно не блевать желчью. Даже теперь, когда водная часть их пути была уже позади, от ритмичной поступи ее лошади у нее тоскливо сжимался желудок.
Когда они вчера ночью высадились в Беверли, до них хотя бы дошли и хорошие новости. Король Этельред начал сражаться против датской армии, которая в данный момент занималась разорением Англии где-то в Уэссексе. Она надеялась, что это правда, надеялась, что датская секира найдет его и вспорет ему живот. Это по вине Этельреда сейчас были мертвы ее отец и братья, из-за него она сейчас тащилась на лошади по этой убогой болотистой местности.
Сырой промозглый ветер забрался к ней под плащ, и ногам сразу стало неуютно, потому что она до сих пор была одета в мужскую тунику и бриксы. Шее тоже было холодно, поскольку ее густые волосы были скручены и заправлены под мальчишескую шерстяную шапочку. Она накинула на голову капюшон, чтобы согреться, и в этот момент Алрик предупреждающе шикнул на нее и остановил лошадей. Откуда-то спереди раздавался топот копыт, становясь громче по мере того, как всадники приближались. Алрик выхватил свой меч. Внезапно она услыхала, что позади них тоже скачут лошади, и, боясь, что люди короля в конце концов выследили ее, стала лихорадочно оглядываться по сторонам, ища, где спрятаться. Но поблизости на этой бесплодной пустоши не было даже камня или дерева. Она выхватила из-за пояса небольшой кинжал и сжала его рукоятку с такой силой, что стало больно ладони. Теперь ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать.
Шум приближающихся двух групп всадников становился все громче, уже соперничая в ее голове с таким же громким биением испуганного сердца. Ее лошадь принялась нервно топтаться на месте, и она сильно натянула поводья, чтобы успокоить ее; в это время из тумана показались люди на конях. Их с Алриком мгновенно окружили, и, только когда он выкрикнул приветствие на датском, как она подумала, языке, Эльгива немного перевела дыхание, потому что узнала среди всадников Турбранда.
Он был все таким же крупным, каким ей запомнился: высокий, широкоплечий, грудь колесом, с широким лицом в обрамлении редеющих черных волос. Его большая нечесаная борода торчала во все стороны, и ее передернуло от мысли, какая живность могла в ней обитать. Однако мантия его была заколота золотой брошью тонкой работы, и по меху ее пробежала рябь, когда он в приветственном жесте ударил себя кулаком в плечо.
