Ребенок внутри нее шевельнулся, напомнив ей, что она не только жена короля и королева, но еще и будущая мать. Она обязана найти способ совместить все эти роли, но в данный момент на первом месте стоит ее долг родить этого ребенка. Этельстан заверил ее, что Эдвард будет в безопасности в Западной Англии, и на сегодняшний день она должна быть довольна уже этим. Но когда родится новое дитя, ей придется найти пути, как вернуть себе Эдварда и во что бы то ни стало вновь возвратиться в ближайшее окружение короля, где она сможет как-то влиять на него.
Она вновь взглянула на Этельстана. Ему тоже следует найти свой путь к королю; а еще он обязан смириться с тем, что Этельред раз и навсегда встал между ними непреодолимой стеной.
Глава 18
Июль 1009 года
Холдернесс
Тени уже начали вытягиваться, знаменуя приближение вечера, пока Эльгива вместе с Тирой, Катлой и горсткой своих стражников ехали по грязной дороге, ведущей к ее имению в Редмире. Она не была там со вчерашнего утра, и сейчас, завидев наконец частокол поместья, гадала, нашел ли в конце концов супруг дорогу к ее дому.
Прошло уже пять дней с тех пор, как Катла, искавшая спасения от настоящего нашествия моряков, обрушившегося на поместье Турбранда, приехала к ней с известием о возвращении Кнута в Холдернесс.
– Дом переполнен мужчинами, – пожаловалась ей Катла. – Места для женщин и детей просто не осталось, так что Турбранд отпустил меня, чтобы я поехала к вам.
На это Эльгива пренебрежительно фыркнула. Она предпочла бы у себя в доме два полных корабля мужчин, чем эту скулящую Катлу с выводком ее отпрысков. Сначала она попыталась тут же отослать их всех обратно, однако в кои-то веки появление Катлы вдруг оказалось на удивление кстати.
– Я могу помочь вам подготовиться к приезду вашего мужа, – стала умолять она Эльгиву. – Он, несомненно, прибудет уже завтра, а столько всего еще необходимо сделать.
Эльгива неохотно, но все-таки позволила ей остаться. Она коротко переговорила с Алриком, после чего отослала его в Йорвик, где он будет ждать, пока она его не вызовет. Затем они вместе с Катлой проследили за тем, что пеклось, жарилось и варилось на кухне, после чего расставили женщин драить главную залу, а мужчин – чистить конюшни.
Кнут, однако, не приехал ни в то утро, ни в последующие два дня – очевидно, предпочел ей компанию Турбранда, обиженно решила Эльгива. И не важно, что его возвращения в Англию она ждала два полных года. Не важно, что именно она, а не Турбранд, послала Алрика к союзникам своего отца разжигать вражду по отношению к королю Этельреду и его прихвостню Идрику, у которого руки по локоть в крови. Не важно, что Кнут пренебрег всеми своими супружескими обязанностями, так что у нее до сих пор не было от него сына, в то время как эта крольчиха Катла, словно назло ей, успела родить двоих мальчиков, таких же отвратительно волосатых, как их отец.
И тогда, твердо решив, что не станет проводить еще один тягостный день в ожидании появления мужа у ворот, она уехала из Редмира. Направилась она на север, в деревушку Родестан, где, как утверждала Катла, она сможет увидеть большое чудо.
– В центре большой прогалины стоит высокий камень, – сказала ей Катла, – который поставили там великаны, некогда управлявшие этими землями.
Услышав это, Тира презрительно поджала губы.
– Никакие не великаны, миледи, – сказала она, – а люди. Древние люди, от которых сейчас остались одни только воспоминания, поставили этот камень в честь своих богов.
«Интересно, почему Тира говорит об этом с такой уверенностью?» – подумала Эльгива. Когда она сама увидела этот камень, она скорее поверила бы в сказку Катлы про великанов. В небо устремлялся одинокий столб шириной с трех крепких мужчин, стоящих плечом к плечу, и толщиной в размах рук взрослого человека. Из любопытства она приблизилась к нему и вошла в отбрасываемую им тень. В тот же миг она почувствовала сильный холод, как будто внезапно окунулась в сугроб снега. Она попятилась назад, стремясь побыстрее снова попасть в лучи солнечного света, убежденная, что здесь имеет место нечто выше ее понимания.
Тира же, напротив, долго стояла в этой тени, положив руку на камень, как бы подпитываясь от него силой и слегка склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
Эльгива следила за ней и пыталась угадать, что сейчас слышит и ощущает эта саамская женщина. Молилась ли она языческим богам, как христиане молятся своим святым? Или, может быть, в камне этом было спрятано некое знание, которое Тира сейчас каким-то образом извлекала и впитывала в себя?
И можно ли такому научиться?
Когда-нибудь она задаст все эти вопросы, когда они с Тирой останутся наедине. Теперь же она повела своих людей по неровной заболоченной местности к своему поместью, следуя тропами, которые хорошо изучила за три года своего изгнания из сердца Англии.
Как же она ненавидела это место, Холдернесс! Как ей хотелось вернуться домой, в Мерсию, к пологим холмам Нортгемптоншира, скрыться от этого убогого и презренного мира, в котором, казалось, не было ничего, кроме воды, неба и продуваемых всеми ветрами разрозненных хуторов, где жили люди, называвшие Турбранда своим господином. Возможно, вскоре ей все-таки удастся сделать это. Возможно, приезд Кнута означает, что началось завоевание Англии королем Свеном.
Задолго до того, как они добрались до ворот поместья, ее окликнул дозорный, один из ее собственных людей. Он сообщил ей, что днем прибыл Кнут с небольшой свитой. Эльгива улыбнулась. Что ж, выходит, Кнут приехал, чтобы найти ее, и был вынужден ждать. Она надеялась, что это подорвет его терпение и вызовет раздражение, поскольку именно этого он и заслуживал.
Довольная этой маленькой победой, она сделала долгий глубокий вдох, чтобы рассеять дурное настроение и снять напряжение, сжимавшее все у нее внутри. Кнут был ей необходим. Ей нужна была его армия, его корабли и его защита. А еще по собственному опыту ей было хорошо известно, что мужчиной гораздо проще управлять, если быть с ним ласковой, чем злить его.
Оказавшись за частоколом, она спешилась и сунула поводья своей лошади груму. В этот момент из дверей дома вышел ее муж с чашей эля в руке и остановился под свесом крыши, не выказывая ни малейших признаков нетерпения. Глаза их встретились, и она вдруг почувствовала, как ее, словно стрелой, пронзило острое желание, смутившее ее. Ощущение было такое, будто ее тело помимо воли отзывалось на воспоминания о его прикосновениях. Какое-то мгновение она даже не могла сдвинуться с места, а просто молча смотрела на него.
Кнут, как ей показалось, стал больше, чем ей запомнилось. Его худощавая фигура округлилась, а плечи под тканью туники и скирта выглядели более широкими и мощными. Густые рыжие волосы были аккуратно подстрижены, а лицо оттеняло темное пятно бороды цвета старой меди. Вместо плаща на его плечи была накинута волчья шкура, на шее и запястьях блестело золото.
Он не сводил с нее своих черных глаз, под которыми виднелись темные круги усталости, но ничего не говорил. Казалось, он ждал, чтобы она сделала первый ход. Да, именно так и должен поступить Кнут, помня о своем высоком статусе сына короля Свена. Поэтому она взяла себя в руки и, совладав с негнущимися конечностями, заставила себя присесть перед ним в глубоком реверансе и приветствовать его на родном языке.
