– Этельстан и Эдмунд, милорд, отправились в Восточную Англию, чтобы помочь Ульфкителю собрать армию, которую вы приказали ему выставить против датчан. Они держали цель своей поездки в секрете, поскольку вы сами весьма мудро настаивали, чтобы никто не знал о том, чем занимается Ульфкитель.
Он быстро взглянул на нее; каждая черта его лица выражала сплошную подозрительность.
– Тогда почему же вам известно об этом?
«Потому что я ваша королева, – подумала она. – И я должна знать о таких вещах, даже если вы будете пытаться держать меня в неведении».
Вслух же она сказала:
– Я была одной из немногих посвященных. Остальные – это епископ Лондонский, архиепископ Эльфех и элдормен Эльфрик.
Он хмуро посмотрел на нее. Очевидно, список тех, кто знал о планах этелингов, – и куда сам он не вошел, – ему не очень понравился.
– Похоже, вы считаете, что это является оправданием того, что мои сыновья нарушили мой приказ.
– Единственное, что я считаю, – они не планируют никаких действий, направленных против вас, милорд.
Некоторое время он молчал и просто задумчиво смотрел на нее, словно старался раскрыть какие-то секреты, которые она могла от него скрывать. Она же тщательно старалась сохранить безучастное выражение на лице, поскольку у нее действительно был один секрет, о котором он никогда не должен узнать: безнадежная и беспрестанная тяга к мужчине, который не был королем.
Наконец он встал, еще раз взглянул на письмо ее брата и швырнул его обратно на стол.
– Опасения Ричарда, конечно, беспочвенны, а его предложение предоставить убежище для детей бессмысленно. Когда будете отсылать ему письмо, напишите: все, что мне нужно, – это люди, которые могли бы вместе с нами выступить против датчан. И очень жаль, что он столь сдержан в том, чтобы предложить нам именно такой вид помощи. – Он подошел к ней и, взяв за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза, непроницаемые, словно каменная стена. – Теперь, когда я удовлетворил епископов, вернув вас ко двору, я хочу, чтобы вы пришли ко мне сегодня ночью. Не сомневаюсь, что все ваши сторонники желали бы, чтобы вы снова принесли ребенка, и чем раньше, тем лучше.
– Милорд, сейчас Великий пост, – запротестовала она, вздрогнув от его прикосновения, но не в силах его избежать. – А соблюдение поста требует…
– Если вы думаете, что это грех – лечь сейчас в постель с королем, то исповедуйтесь в этом своему духовнику. Но грех это или нет, вы придете ко мне сегодня ночью, а также в любую другую ночь, когда мне этого захочется. – Выпустив ее из рук, он двинулся к выходу, но потом остановился и добавил: – Думаю, мы могли бы послать девочку в Нормандию. Она еще слишком мала, чтобы ее можно было использовать здесь.
После того как он ушел, слова его еще долго эхом отзывались в ее сознании, наполняя душу злостью и дурными предчувствиями. Ей было понятно, что он собирается сделать. Она даже видела, что им при этом движет, как бы это ни было отвратительно.
Он хочет, чтобы она снова забеременела, чтобы можно было опять безболезненно услать ее подальше от королевского двора, не сталкиваясь с заступничеством епископов или ее брата. Такова его политика.
Он собирается вылепить Эдварда по своему подобию и использовать его для своих целей, как ему заблагорассудится. Таково его тщеславие.
Он сделает набеги датчан оправданием того, что заберет у нее дочь, отослав Годиву через пролив, возможно, навсегда. Такова его мстительна злоба.
Он мог бы осуществить все это, если бы захотел. У него в руках была власть. Однако он сделал серьезную ошибку, позволив ей заглянуть в то, что было у него на уме. Существовали способы сорвать его планы, и скоро он узнает, что у королевы есть свои возможности. На данный момент, по крайней мере, она заручилась поддержкой высшего духовенства, которому он не смел противиться. Его угрозы пока что были лишь словами; однако словами этими она могла поделиться с другими, сделав так, что они потеряют свою силу.
Она взглянула на слуг, которые вошли в комнату сразу после ухода Этельреда. Сколько их является шпионами короля и кто именно из них принес ему шкатулку с письмами, которую она так тщательно запирала и прятала?
Это уже не имело значения. Скоро вокруг нее вновь появятся люди из ее проверенного окружения, которым она доверяет, включая и отца Мартина. С их помощью она уж постарается, чтобы определенным магнатам короля стало известно о его угрозах.
Этельред никогда не увидит ее безропотной жертвой, и она сделает все возможное и от нее зависящее, чтобы он не использовал детей в качестве оружия против нее.
1010 год от Р. Х
В этот год, сразу после Пасхи, в Восточную Англию пришла вражеская армия… туда, где, как они поняли, была армия Ульфкителя. Вскоре люди из Восточной Англии начали спасаться бегством. Были убиты Осви и его сын, и Вульфрик, сын Леофвина, и Эдви, брат Эфи, и много других хороших танов, и множество простых людей. Первым побежал Туркитель Кобылья Голова, и остались датчане хозяевами на поле битвы. Там они получили себе коней и стали конными; а после того как овладели они Восточной Англией, они грабили и жгли три месяца; также сожжены были Тетфорд и Кембридж, Оксфордшир, Букингемшир и дальше вдоль реки Уз, пока не дошли они до Бедфорда, и еще дальше до Темсфорда, и все сжигали на своем пути.
И тогда собрал король всех своих советников, чтобы решить, как они могут защитить страну. Но что бы ему ни советовали, ни один план не выдержал и месяца; и в итоге не оказалось человека, который мог бы собрать армию, но каждый спасался бегством как мог; и ни одно графство не вступилось за другое…
После того как армия датчан дошла туда, куда хотела, вернулись они к середине зимы к своим кораблям.
Англосаксонские хроники
Глава 27
Декабрь 1010 года
Глостершир
Эмме говорили, что с Сайресдюн открывается великолепный вид, и, стоя на вершине этого холма и глядя вдаль, она не могла с этим не согласиться. Впрочем, открывавшаяся ее взору картина была обманчива, поскольку почти заставляла ее поверить в то, что в Англии все мирно и спокойно.
Она немного отошла от своих спутников и теперь медленно обернулась, оглядывая поля и леса Мерсии, а также высокие холмы вдалеке, обозначавшие северный край графства Уэссекс, – все это было покрыто блестящим покрывалом рано выпавшего снега. Сейчас казалось, что Господь коснулся своим пальцем всего того, что было сожжено и разрушено войной, и оно снова стало прежним.
Но она знала, что это не так. Весной, а может, и раньше, снег уйдет, и тогда откроются лежащие внизу руины – разоренные деревни и сломанные жизни.
И подорванное доверие. Народ Англии полагался в своей вере на короля, а он ее не оправдал. Нельзя сказать, что он не пытался этого сделать, но от этого его полный провал не переставал быть провалом.
