– Но это же и так гигантская сумма денег! – возразил Эдмунд.
– И все же он потребует еще больше, – сказал Этельстан, – а король будет вынужден заплатить.
Эдвиг сел и сбросил ноги на пол.
– Этельстан, по-видимому, прав, – сказал он, слегка покачиваясь. – Но приободритесь: есть и кое-какие хорошие новости. Наш северный друг Моркар нашел леди Эльгиву.
– Дьявол это, а не леди, – сказал Эдмунд. – И где же она?
Эдвиг снова поднял чашу, как для тоста.
– Умерла и похоронена на церковном кладбище в Линдсее.
Этельстан перехватил взгляд Эдмунда: похоже, что они одновременно подумали об одном и том же. Была ли Эльгива убита по приказу короля?
– Каким образом она умерла? – спросил Этельстан.
– Во время мора. Божья карающая рука в действии, – сказал Эдвиг, насмешливым жестом перекрестив воздух. – Она отправилась к своей кузине – как там ее? Ну, жена Сиферта? Такая высокая, с большими глазами?
– Альдит, – пробормотал Эдмунд. – Ее зовут Альдит.
Эдвиг щелкнул пальцами:
– Точно! Итак, Эльгива поехала прошлой зимой к своей кузине, заболела там и умерла вместе с половиной местных домочадцев. Эта самая кузина до последнего времени все скрывала, и Сиферту лишь недавно удалось это из нее вытащить. Похоже, он сам сейчас болеет, так что новость привез Моркар. Не повезло Сиферту, поскольку за это король отвалил его брату прекрасный надел земли в Пяти городах.
– Как будто ему нужна эта земля! – заметил Эдмунд. – Им с Сифертом там принадлежит практически все. А теперь к ним еще отойдут и земли, которые раньше принадлежали Эльгиве.
– За эти земли им придется платить налог, – напомнил ему Этельстан. Его отец был большим мастером обменивать землю на серебро и золото – один из немногочисленных его талантов.
– А налоги там будут немалые, – согласился Эдвиг, неуверенно вставая, чтобы налить себя эля. – Король, вероятно, постарается выжать все до последнего пенни, с каждого хайда английской земли, лишь бы спровадить отсюда датчан.
– Его таны еще взвоют от этого, – сказал Эдмунд.
Эдвиг вновь рассмеялся:
– Да уж, взвоют обязательно, жалкие трусы! Вы сами увидите их в зале королевского дворца. Эта зала сейчас напоминает псарню, забитую разъяренными рычащими собаками. Лают друг на друга по поводу того, как лучше остановить датских мерзавцев, но ни один не горит желанием поднять свой меч против них. Король проклинает их, проклинает дьявола, проклинает даже Бога, – но, конечно, не в присутствии духовенства. – Он сделал большой глоток из своей чаши и расплескал эль, когда вновь тяжело рухнул на кровать. – Он проклял бедного Ульфкителя за то, что тот проиграл битву при Рингмире. Кричал, что нашу сестру понапрасну отдали за этого лорда из Восточной Англии, у которого не хватило ума умереть после того, как он проиграл сражение, и он даже угрожал отобрать у него Эльфу и отдать ее за кого-нибудь другого. – Он снова помахал своей чашей. – Ваш приезд, милорды, будет встречен с большой радостью, обещаю вам, – новое мясо, на которое смогут накинуться эти псы. Будьте готовы к тому, что они попьют вашей крови.
Этельстан нахмурился и встал. Он уже услышал от Эдвига все, что хотел.
– Спасибо за предупреждение, – сказал он и повернулся к Эдмунду. – Думаю, пора дать знать королю и своре его псов, что мы уже здесь.
Глава 28
Декабрь 1010 года
Кингсхольм, Глостершир
Этельред внимательно изучал стоявшего перед ним человека – архиепископа, королевского эмиссара, его советника на протяжении многих лет. Затем он перевел взгляд с усталого лица Эльфеха на массивный золотой крест у него на груди и епископский посох с инкрустацией из серебра и золота, на который тот опирался.
Боже милостивый! Если бы этот человек вырядился подобным образом и встречаясь с Торкеллом, датчане удвоили бы сумму требуемой дани и при этом еще и посчитали бы, что их надули.
Почувствовав себя неуютно, он перевел взгляд с архиепископа на остальных, кто собрался в королевской зале, – своих родственников и ближайших советников. Эдвард, наследник трона, сидел по правую сторону от помоста, разодетый в золото, соперничающее с нарядом архиепископа. «Эдит постаралась, – догадался он, – и очень глупо поступила».
Напротив Эдварда в левой половине залы сидела Эмма, одетая в темное платье, более подходящее к данному случаю: единственным украшением на ней была серебристая вуаль, скрывавшая ее красивые волосы. Рядом с ней, потупив глаза и избегая взгляда короля, сидели его дочери. Он отдал их замуж за влиятельных людей; вероятно, они побаивались предстоящей стычки между их мужьями и отцом, которая вполне могла произойти. Но Этельред всю жизнь осыпал их золотом, и, если они хотели доказать ему свою благодарность, им следовало определиться, на чьей стороне окажется их преданность в этой ситуации.
Затем он бросил взгляд на скамью этелингов. Старших до сих пор не было. «Является ли их отсутствие благословением судьбы, – подумал он, – или же предвестием надвигающейся беды?»
Были прочитаны молитвы с просьбой дать им мудрости, и теперь он чувствовал, что все глаза в зале устремились на него в ожидании, когда он даст знак архиепископу говорить. А он все колебался, внимательно изучая лицо Эльфеха и пытаясь найти там намек на то, какие именно вести он принес им от врага, однако ничего так и не смог прочесть. Уже кивнув Эльфеху, чтобы тот начинал, он вдруг заметил, как Этельстан и Эдмунд входят в залу и занимают свои места.
Итак, они все-таки явились, его непокорные сыновья. Ему хотелось спросить у них, какие дела могли их задержать, но в этот момент внимание его привлек голос Эльфеха, заполнивший пространство с силой проповеди.
– Торкелл расквартировался на зиму в Рочестере, милорд, – начал Эльфех, – что привело к немалому смятению среди горожан. Я встретился с ним там и изложил ему предложенные вами условия. Ваше предложение снабдить его провиантом на зиму было принято, и в залог подтверждения ваших слов и с целью ослабить тяготы, свалившиеся на плечи жителей Рочестера, я уже распорядился, чтобы туда направили запасы еды, собранные с моих собственных земель.
Этельред одобрительно кивнул. Если бы архиепископ не дал датчанам провизию, они все равно украли бы ее в каком-то другом месте. Однако для нескольких тысяч мужчин на три месяца потребуется гораздо больше, чем может дать Эльфех. Так что еще много чего придется туда отослать – тяжкое бремя для южных графств, которые этому точно не обрадуются.
– Согласны ли они взять предложенную нами дань и покинуть Англию? – настойчивым тоном спросил он.
Ему не терпелось поскорее узнать это, но что-то во взгляде архиепископа предупреждало его, что ему вряд ли понравится то, что он услышит.
– Датчане отказались от двадцати четырех тысяч фунтов серебра, которые я им предложил, и вместо этого потребовали сорок восемь тысяч фунтов.
