— Адания Сулез согласилась остаться? — спросил Рай'ги.
— Она жаждала занять трон Даллабада еще до того, как Креншинибон проник в ее сознание, — пояснил Джарлакс.
— Вот она, преданность, — едва слышно бросил Энтрери.
А Рай'ги заметил:
— Мне эта девушка нравится все больше и больше.
— Но можно ли ей доверять? — спросил Киммуриэль.
— А мне ты доверяешь? — вмешалась Шарлотта. — Я ведь была в таком же положении.
— Да, только твой хозяин не был тебе отцом, — напомнил псионик.
— Нам нечего бояться Адании или других жителей оазиса, — положил конец пустым пререканиям Джарлакс. — Те, кто выжил, принадлежат теперь Креншинибону, а Креншинибон принадлежит мне.
От Энтрери не укрылось, что Рай’ги поглядел на главаря недоверчиво, да и его самого не раз посещала мысль: не запутался ли еще Джарлакс в том, кто кому принадлежит?
— Солдаты Корина Сулеза нам не изменят, — уверенно продолжал главарь. — К тому же они забудут события сегодняшнего дня, а поверят в ту версию, что мы им внушим, и станут всем ее передавать. Теперь оазис Даллабад нам как если бы разместили здесь целое войско темных эльфов.
— И ты доверишь управление этой женщине, Адании, несмотря на то, что мы убили ее отца? — полуутвердительно произнес Киммуриэль.
— Она сама сказала мне, что ее отца убила безумная страсть, чересчур сильная привязанность к мечу, — ответил Джарлакс. и все посмотрели на клинок, висевший на поясе Энтрери. Зловещий взгляд Рай'ги словно напоминал о предупреждении, которое он сделал убийце во время недавнего разговора.
Колдун хотел припугнуть Энтрери и дать ему понять, что теперь не спустит с него глаз. Он считал, что убийца воспользовался Бреган Д'эрт для своих личных целей, — а это опасная практика.
* * *
— Тебе все это не нравится, — заметил Киммуриэль, вернувшись вместе с Рай’ги в Калимпорт.
Джарлакс остался в оазисе, чтобы заняться остатками гарнизона Корина Сулеза и втолковать его дочери, какие действия от нее требуются.
— А как иначе? — отозвался Рай’ги. — С каждым днем его аппетиты на поверхности растут. Я думал, мы уже будем в Мензоберранзане к этому времени, а мы лишь крепче держимся за камни.
— За песок, — поправил Киммуриэль таким тоном, что было ясно — он тоже не в восторге от новых предприятий банды.
С самого начала Джарлакс посвятил их в свой план: выйти на поверхность и завербовать надежных помощников, по преимуществу людей, которые работали бы на них и помогали налаживать выгодную торговлю. Правда, главарь никогда не посвящал их в детали, но у обоих сложилось впечатление, что на поверхности они пробудут недолго.
Однако конца, похоже, не видно. Появилось магическое строение, явно зрели новые замыслы, а Дом Басадони осуществил новое завоевание. Но хуже всего то — хотя оба темных эльфа об этом молчали, — что такому безрассудному поведению Джарлакса было объяснение. Наверное, зря он отнял у отступника До'Урдена этот древний магический кристалл.
— Похоже, Джарлаксу начинает нравиться, — продолжал Киммуриэль. — Мы с тобой знали, что бесконечные войны на родине его несколько утомили, но, похоже, несколько недооценили, насколько велика эта усталость.
— Возможно, — откликнулся Рай’ги. — А может, стоит напомнить нашему другу, что это место не для нас.
Киммуриэль внимательно посмотрел на него, и этот взгляд ясно говорил, что он не понимает, каким образом можно «напомнить» о чем-то великому Джарлаксу.
— Начнем с краев, — ответил Рай'ги, повторив одну из любимых присказок главаря, характеризовавшую излюбленную тактику Бреган Д'эрт. Когда банде надо было внедриться куда-либо или что-либо завоевать, они всегда начинали издалека, постепенно подбираясь все ближе и плотнее сжимая хватку. — Морик уже достал драгоценности?
* * *
Он лежал перед ним во всем своем коварном великолепии.
Артемис Энтрери тяжело смотрел на Коготь Шарона, потирая влажные ладони. Одна часть его существа хотела схватить меч и начать противостояние, которое все равно было неизбежно, — противостояние воли человека и оружия. Если он одержит верх, меч действительно станет принадлежать ему, а если нет…
Он как наяву увидел момент чудовищного конца презренного существования Корина Сулеза.
Его собственное существование сейчас было не лучше, именно оно и подталкивало Энтрери на край гибели. Он не станет таким, как Сулез. Он не позволит мечу сделать себя заложником, узником в собственном доме. Нет, он будет господином. Или умрет.
Но все-таки смерть Сулеза была такой жуткой…
Энтрери потянулся к мечу, напрягая всю волю, ожидая сопротивления клинка.
В коридоре кто-то был.
Мгновенно натянув перчатку, убийца схватил меч и сунул его в ножны прежде, чем дверь в комнату распахнулась — очевидно, дроу считали, что человек не имеет права на частную жизнь и стучать не обязательно.
— Пошли, — отрывисто бросил Киммуриэль Облодра и развернулся, чтобы уйти.
Энтрери, однако, не шелохнулся, и дроу, поняв это, обернулся. На красивом, с точеными чертами лице Облодры отразилось изумление, почти сразу сменившееся угрозой.
— У тебя теперь отличное оружие, — заметил Киммуриэль. — Прекрасное дополнение к кинжалу. Не бойся. И я, и Рай'ги прекрасно понимаем, на что способна перчатка, которую ты носишь на правой руке не снимая. Мы знаем ее силу, Артемис Энтрери, и знаем, как с ней бороться.
Убийца и бровью не повел. Псионик блефует? А может, изобретательным приятелям действительно удалось найти способ противостоять перчатке? Как бы то ни было, в эту самую минуту Киммуриэлю все равно ничто не поможет. Убийца криво ухмыльнулся. Дроу тоже понимал, что человеку ничего не стоит без помех пересечь комнату, без труда отвратить всю его псионическую силу и всадить в него клинок.
Но если даже невозмутимый могущественный дроу и дрогнул, то виду не показал.
Как и Энтрери.
— В Лускане есть работа, — объявил, наконец, Киммуриэль. — Наш друг Морик так и не предоставил драгоценности.
— Что же, мне опять надо стать посыльным? — едко осведомился Энтрери.
— Больше никаких разговоров, — жестко сказал Киммуриэль. — Он нас подвел.
Беспрекословность его тона поразила Энтрери, но он и глазом не моргнул, а Киммуриэль снова повернулся и вышел. Убийца прекрасно понял, что дроу только что недвусмысленно отдал ему приказ убить Морика. Учитывая, что вор не оправдал надежд беспощадных дроу, ничего странного в этом не было. Но все же Энтрери показалось непонятным, почему Джарлакс с такой легкостью обрывал единственную ниточку, связывавшую их с богатейшим рынком Лускана, даже не потребовав у воришки объяснений. Джарлакс, конечно, и раньше вел себя необычно, но это было совеем из рук вон.
