В преддверии кампании 1916 года Ставка решила усилить огневую мощь кавалерии. Уже весной было очевидно, что для русской Действующей армии предстоящее лето будет носить наступательный характер. Во-первых, к этому обязывали союзные соглашения в Шантильи, в главной квартире французского командования. Во-вторых, после начала Битвы за Верден стало ясно, что в 1916 году немцы переносят свои главные усилия на Западный фронт. В свою очередь, австро-венгерское командование намеревалось предпринять решительное наступление на Итальянском фронте. В своем оперативно-стратегическом планировании австро-германцы исходили из того, что русские, казалось бы, надломленные тяжелыми поражениями 1915 года, уже не смогут предпринять широкомасштабного наступления. Продолжение вторжения в Россию не сулило перспектив, так как каждый удар на Востоке ослаблял немцев на Западе. Поэтому австро-германцы решили ограничиться на Восточном фронте стратегической обороной. Провал Нарочской наступательной операции марта месяца, по оценкам, только подтверждал уверенность германского Большого Генерального штаба в пассивности русских в кампании 1916 года вследствие невозможности взлома австро-германской обороны.
Однако русские были полны уверенности в своих силах и готовились к широкомасштабному наступлению. Итог его планированию был подведен на Совещании всего высшего генералитета в Ставке Верховного Главнокомандования (Могилев), где было решено наступать всеми тремя фронтами одновременно. То есть в первый раз после августа 1914 года русские армии (одиннадцать единиц) в составе трех фронтов (Северный, Западный, Юго-Западный) должны были наступать все вместе. На Кавказе русская Кавказская армия ген. Н.Н. Юденича уже зимой одержала блестящую победу в Эрзерумской наступательной операции и не собиралась останавливаться на достигнутом. Соответственно предстоящим обширным задачам должны были готовиться и войска.
Приказ начальника штаба Верховного Главнокомандующего ген. М.В. Алексеева от 5 марта 1916 года гласил: «Сформировать при каждом кавалерийском полку особый стрелковый (пеший) эскадрон… В каждой кавалерийской дивизии означенные эскадроны свести в дивизионы, с придачей последним по одной пулеметной команде, вооруженной пулеметами системы Кольта». В состав стрелковых дивизионов офицеров должны были дать кавалерийские полки, а солдаты набирались: 1 из строевого состава кавалерийского полка, временно не имеющего лошадей; 2 из запасных кавалерийских полков; 3 из запасных батальонов фронта. Штат такого пешего эскадрона (дивизиона) — 4 офицера, 236 солдат, 15 нестроевых.
Спешивание части кавалеристов предпринималось еще в ходе боев 1915 года, но тогда стрелковые дивизионы носили временный характер и образовывались вследствие нехватки строевых лошадей либо для усиления оборонительных порядков тех кавалерийских соединений, что закрывали «провалы» в общем фронте. Предполагалось, что стрелки при кавалерийских дивизиях существуют как непродолжительное явление. Однако русское командование трезво оценивало положение вещей и учитывало, что конский состав тает, что кавалерийские дивизии не оправдывают своего назначения в позиционной войне, что в новых условиях (вместо маневра 1914—1915 гг. — прорыв неприятельской обороны с последующим его развитием) большого количества конницы не нужно. Как указывал Б.М. Шапошников, «мировая война с ее громадными потерями в конском составе привела конницу армий Западной Европы к принудительному спешиванию. Русская конница мировой войны стояла лишь в преддверии этого, начав сокращаться в численном своем составе и отдавая часть лошадей для более могущественного рода войск — артиллерии»
[198].
Следует сказать, что противник гораздо раньше русских перешел к реформированию кавалерии, причем это реформированию было в первую голову связано именно с сокращением числа именно кавалеристов в конных подразделениях. В Австро-Венгрии уже к началу 1916 года из безлошадных всадников при каждой кавалерийской дивизии были сформированы стрелковые дивизионы
[199]. В то же время конница спешивалась, занимая наиболее выгодные для ведения обороны участки в общем оборонительном фронте. Кавалерийский полк к маю 1916 года имел четыре эскадрона по сто двадцать сабель, а четырехполковая кавалерийская дивизия — два-три стрелковых дивизиона.
Так, именно спешенная кавалерия вкупе с Польским Легионом не позволила двум русским кавалерийским корпусам пробиться к Ковелю в завязке Брусиловского прорыва (подробнее — ниже, в последней главе). Летом 1916 года сформированные при австрийских кавалерийских дивизиях стрелковые дивизионы были развернуты в полки — каждый стрелковый полк по три дивизиона в четыре пеших эскадрона (сохранение прежней структуры). Кроме стрелковых полков, часть кавалерийских полков имела пешие эскадроны, в которых состояли безлошадные люди кавалерийского полка, использовавшиеся в качестве ближайшего пополнения. Теперь количество пеших стрелков в кавалерийских дивизиях стало превышать число собственно конников. Когда в 1916 году австрийские пехотные дивизии перебрасывались в Италию (до Брусиловского прорыва), то войсковая конница этих дивизий осталась на Востоке, причем эти эскадроны в основном придавались кавалерийским дивизиям и кавалерийским бригадам, служа, следовательно, пополнением для армейской кавалерии
[200].
К 1917 году австрийский кавалерийский полк официально стал состоять из двух дивизионов — конного и стрелкового. Это — следствие спешивания кавалерийских дивизий из-за нехватки конского состава. Войсковая конница теперь имела не более восьмидесяти конников на пехотную дивизию, причем все, что возможно в отношении человеческого и конского материала, было передано в состав кавалерийских дивизий. А 2-я и 10-я кавалерийские дивизии были окончательно спешены, причем лошади передавались в артиллерию
[201]. В итоге к 1917 году большая часть австрийских кавалерийских дивизий была спешена и переформирована в стрелковые полки.
В Германии также перешли к реформе перевода кавалерийских дивизий в стрелковые части. Но, как писал сам Э. Людендорф, «солдаты, выделенные из специальных родов войск, в большинстве случаев также неохотно шли в пехоту. Многие в пехоте видели себя лицом к лицу с опасностью, которую им до этого времени удавалось избегать»
[202]. Тем не менее немецкая армейская конница к середине 1916 года сократилась на треть. К концу 1917 года немцы спешили около пятидесяти кавалерийских полков, преимущественно резервных и запасных. Только резервных кавалерийских полков за годы войны было образовано тридцати девять единиц
[203]. При этом вся она находилась на Восточном фронте.
