Дело в том, что к осени 1915 года потери русской Действующей армии в кадрах были столь велики, что войска потеряли ту боевую упругость, что позволяет им драться при существенных потерях. Поэтому если летом русские еще упорно сражались против богато оснащенного боеприпасами противника (Шавли, Прасныш, Цеханов и др.), то осенью подавались назад и при слабых ударах. Б.М. Шапошников пишет: «С началом мировой войны наша пехота не боялась ни австрийской, ни немецкой конницы… С выбытием же из строя более или менее крепких в смысле обучения кадров, с переломом в настроении армии в достижениях войны сильная в физическом отношении наша пехота начала сдавать перед немецкой конницей, пожинавшей в своей оперативной работе и даже иногда на полях сражений хорошие плоды»
[264].
Против правого фланга 10-й армии немцы сосредоточили две ударные группы:
— группа ген. Й.-К. фон Эбена — 2-я и 58-я пехотные, 10-я ландверная дивизии;
— группа ген. О. фон Гутьера — 42-я пехотная дивизия, 75, 76, 77, 115-я резервные и 14-я и 31-я ландверные дивизии.
В связи с тем что общее руководство армией нарушилось, так как противник сразу же пробил в обороне 10-й армии громадную брешь, ввел туда маневренные массы и стал теснить русских по фронту, командарму-10 пришлось вновь образовывать сводные армейские группы. Так, руководством оборонительными действиями на правом фланге, подвергшемся главному удару неприятеля, была образована сводная группа под командованием командира Гвардейского корпуса ген. В.А. Олохова. Генералу Олохову также подчинялись конница и подошедший из глубины 5-й Кавказский корпус ген. Н.М. Истомина. То есть русские также были вынуждены перейти к образованию групп, действуя под влиянием неприятеля.
Организационная неразбериха, царившая в русской Действующей армии, сказалась еще и еще раз. Вместо того чтобы противопоставить прорывающемуся в русские тылы противнику равную мощь — кавалерию, русское командование предпочло отводить свои войска к флангам армий. При этом прикрывающие стык фронтов конные группировки были поделены между фронтами. Конная группа ген. Н.Н. Казнакова, усиленная пехотой, была подчинена 5-й армии: русское командование, распределяя конницу, стоявшую на флангах фронтов, мудро переподчинило их пополам — и 5-й армии Северного фронта, и 10-й армии Западного фронта. В итоге генерал Казнаков, разумеется, отступил к озеру Дрисвяты, к флангу своей армии (5-й), против которой немцы выставляли лишь заслоны, ибо главной целью их операции было окружение 10-й армии. То есть группа генерала Казнакова оказалась выключенной из общей борьбы по противостоянию вражескому прорыву только потому, что ее приписали к Северному фронту, которому окружение не грозило.
Теперь на пути германского тарана, рвавшегося к Молодечненскому железнодорожному узлу, осталась лишь слабая группа генерала Тюлина, которая и была быстро оттеснена за реку Вилия. А.А. Свечин, который сам принимал участие в этом сражении в качестве командира 6-го стрелкового Финляндского полка (2-я Финляндская стрелковая дивизия в составе 5-го Кавказского корпуса), пишет: «Мне рисуются две оперативные ошибки русского командования, облегчившие немцам прорыв. Первая ошибка — это направление 10-й армией свободного III Сибирского корпуса к северу от Вильны для удлинения правого фланга гвардии, явно охватываемого немцами… Такое запоздалое выдвижение поддержки из центра могло привести III Сибирский корпус лишь к тому, что он оказался сам внутри охвата и не нашел себе полезного употребления… Вторая ошибка — это подчинение основной кавалерийской массы Казнакова 5-й армии… Окружение через прорыв угрожало не 5-й, а 10-й армии; к последней следовало и организационно привязать и Казнакова, обслуживавшего с 24 августа интересы 10-й армии. Тогда под немецким ударом Казнаков отходил бы не к озеру Дрисвяты, где он прикрывал пустоту, а по направлению к Молодечно, где проходили жизненные артерии всего Западного фронта…»
[265]. Действительно, 5-я армия прижималась к рубежу реки Западная Двина, обороняя Двинск. Уж ей-то окружение никоим образом не грозило. Максимум — части 5-й армии могли быть выбиты с двинского плацдарма.
Нельзя сказать, что русское командование бездействовало. Уже на второй день германского прорыва начальник штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев распорядился образовать на Западном фронте новую группу корпусов в районе Ошмяны — Лида, перебросив туда управление и штаб 2-й армии. Таким образом, смысл новой перегруппировки заключался не в том, чтобы дать 10-й армии резервы, а чтобы развернуть на угрожаемом направлении новую армию — в данном случае новую 2-ю армию — и остановить врага. Чтобы командарм-10 ген. Е.А. Радкевич не был скован решением сразу двух тяжелых задач — и сдерживать рвущегося в прорыв противника, и организовывать контрнаступление, начальник штаба Верховного Главнокомандующего и принял решение об образовании новой армии.
Еще в середине августа ген. М.В. Алексеев недооценивал значения виленского направления, отдавая приоритет боям, ведшимся войсками 2, 1 и 4-й армий в Польше. Но уже незадолго до своего нового назначения на пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев, получив сведения о неприятельской группировке в данном районе, решает создать под Вильно новую армию. Итак, войска старой 2-й армии передавались в соседние 1-ю и 4-ю армии, а управление во главе с ген. В.В. Смирновым перебрасывалось в Вильно-Молодечненский район, куда в течение сентября были направлены выдернутые из состава различных армий корпуса:
— 5-й армейский корпус ген. П. С. Балуева (из состава 10-й армии);
— 20-й армейский корпус ген. А. И. Иевреинова (из состава 1-й армии);
— 27-й армейский корпус ген. Д. В. Баланина (из состава 1-й армии);
— 34-й армейский корпус ген. Ф. М. Вебеля (из состава 10-й армии);
— 36-й армейский корпус ген. Н. Н. Короткевича (из состава 1-й армии);
— 4-й Сибирский корпус ген. А. В. Сычевского (из резерва фронта);
— 6-й Сибирский корпус ген. Ф. Н. Васильева (из состава 4-й армии).
Тем не менее к моменту Свенцянского прорыва германской 10-й армии 2-я армия еще не была сформирована, а потому ее корпуса в ряде случаев вводились в бой по частям, лишь бы прикрыть прогибавшуюся на юго-восток линию фронта.
Таким образом, в образовавшийся между 5-й и 10-й русскими армиями пятидесятикилометровый разрыв хлынула вся немецкая конница, объединенная в отдельный кавалерийский корпус ген. О. фон Горнье. Это были все шесть немецких кавалерийских дивизий, те самые более чем двенадцать тысяч сабель, которым было придано значительное количество орудий, в том числе и восьмидюймовых мортир. Вслед за конницей шли германские ударные пехотные дивизии, расширявшие прорыв на север и юго-восток. Тем самым в линии русского фронта образовывалась своеобразная «воронка», края которой двигались к Западной Двине (на север), куда отходили войска русской 5-й армии, и за Вильно (на юго-восток), куда откатывались корпуса русской 10-й армии.
