На следующий день после полудня в город торжественно вступили части Шэн Шицая, которому был присвоен титул «дубаня» (правителя). Переворот, стоивший казакам пятьдесят три жизни, был завершен.
Бывший губернатор Чин Шуен через несколько дней объявился в Чугучаке, откуда послал в Нанкин телеграмму, что Синьцзян потерян для Китая навсегда. Затем он проследовал в Тяньцзин, где был арестован, переправлен в Нанкин и судим по обвинению в несанкционированном заключении договора с Советами.
Не желая терять Синьцзян, Нанкин в конце 1933 г. направил в провинцию для подавления мятежа (не признав Шэн Шицая) 35-ю и 36-ю китайские дивизии, личный состав которых в большинстве своем состоял из дунган. Любопытно, что командиром 36-й дивизии был назначен генерал Ма Цзу-ин, еще недавно возглавлявший восстание мусульман. По замыслу Чан Кайши, это назначение должно было привязать последнего к официальной власти. Он даже окончил краткосрочные курсы для военачальников в Нанкине.
В мае Ма Цзу-ин был уже в Хами с немалой для тех мест силой в 7 тысяч бойцов. Пройдя через горы, дунганское войско начало штурм города Гучень, расположенного у северных отрогов Тянь-Шаня. Город был взят за сутки. Полторы тысячи китайских солдат сдались в плен, и лишь полсотня казаков защищала крепость до последнего патрона. Оставшиеся в живых 17 русских были взяты в плен и вскоре расстреляны.
Положение дубаня становилось все более критическим. В этой ситуации Шэн Шицай направил к Ма парламентеров, чтобы выиграть время и выяснить его намерения. Но вскоре перемирие было нарушено полковником Папенгутом. Вероятно, он, предвидя нападения дунган и не получая никаких указаний, решил действовать по собственной инициативе. Несмотря на почти двукратное превосходство дунганских частей, Папенгут силами трех казачьих и одного маньчжурского полков начал атаку в пригороде Гучена. Бой продолжался целый день, а наутро дунгане оставили город и стали отходить на Милейхо. Казаки преследовали их до ночи и утром заняли Гучен. Затем 1-м полком был занят поселок Милейхо, расположенный между Тянь-Шаньскими горами и Каратанныем
.
Отрезанным от своей базы частям Ма ничего не оставалась, как наступать. Заняв стратегически важные пункты — Турфан, а затем Даванчен, он создал угрозу непосредственно столице провинции Урумчи.
После двухмесячного затишья, за время которого Шэн Шицай все же получил официальное признание центральных китайских властей, боевые действия возобновились. Генерал Ма Цзу-ин, нарушив верность Нанкину, вновь поднял знамя «отдельного мусульманского государства».
В конце октября казаки предприняли наступление на Даванчен. Бои продолжались несколько дней, но взять город так и не удалось, несмотря на введение в бой броневиков, один из которых дунгане подбили. Потери ожесточили обе стороны
[94]. Не достигнув результата, казаки вынуждены были отступить к озеру Сайгу, предварительно зарубив по приказу Папенгута пленных дунган. За время отхода только 1-й полк потерял убитыми семь человек. Угроза нависла над самой столицей провинции.
В сложившейся обстановке Шэн Шицай вынужден был, так же как и его предшественник, обратиться за помощью к СССР. После анализа ситуации со стороны советских властей она была оказана
[95].
В начале января 1934 г. в Синьцзян были переброшены сводные части Красной армии, численностью 7 тыс. человек с танками, авиацией и артиллерией, получившие название Алтайской Добровольческой армии. Личный состав групп был замаскирован под белых — переодет в форму белогвардейских добровольцев (китайская форма с русскими знаками отличия). В оперативном подчинении командования этой группировки находились также часть полковника Папенгута, «натурализовавшихся русских», которым была обещана амнистия и советское гражданство в случае удачного завершения боевых действий. При этом обеспечение всех участников предстоящей воинской операции, включая части белогвардейцев, оружием, техникой и снаряжением ложилось на советскую сторону с дальнейшим возмещением понесенных затрат правительством провинции. Так, 20 января 1934 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление о финансировании очередной части операции по разгрому повстанцев и обеспечении подразделений белогвардейцев. В постановлении отмечалось: «а) отпустить 10 тыс. руб. золотом в распоряжение ОГПУ для проведения операции; б) отпустить 2 тысячи комплектов гражданской одежды для частей белых в Синьцзяне»
.
По согласованию с советским генеральным консулом в Восточном Туркестане Апресовым, прибывшим в Синьцзян в декабре 1933 г., полковник Папенгут, занимавший твердую антисоветскую позицию, был отстранен от командования (10 декабря), арестован и расстрелян. Официально он был обвинен в организации и проведении апрельского заговора, приведшего к власти Шэн Шицая. Командующим русскими частями был назначен полковник Н.И. Бектеев, вскоре получивший чин генерал-лейтенанта армии Синьцзяна, и военным советником дубаня — полковник Антонов. Белогвардейские части были переформированы и поставлены под прямой контроль офицеров Красной армии, которые назначались на командные должности или присылались в качестве летчиков. Интересно, что многие руководящие должности еще с начала синьзцянской операции заняли бывшие белые офицеры (некоторые из них вернулись в Советскую Россию из эмиграции) и привлеченные к сотрудничеству с ОПТУ — НКВД. Например, И. Лунчеков — бывший войсковой старшина, исполнявший в Синьцзяне должность начальника штаба Южного фронта
[96]; А.Н. Барковский — поручик Дроздовского полка, в Синьцзяне — руководитель войсковой разведки
[97]; Андреев — сын крупного Петроградского торговца, служивший в штабе Южного фронта
[98]; Иванов-Мальцев — бывший офицер Добровольческой армии, являвшийся в Синьцзяне начальником группы советских войск
[99]; В.Д. Константинов
[100] — офицер армии атамана Дутова, служивший в Синьзцяне командиром конной группы
, В.Г. Саламахин (Ильин) — бывший офицер армии Деникина, адъютант 1-го Кубанского полка
[101] и др. Очевидно, что высокий процент бывших белогвардейцев, занимавших руководящие должности во время боевых действий в Синьцзяне, был не случаен. Психологически их влияние на белые части полковника Папенгута было более эффективным, нежели пропаганда красных — недавних врагов по Гражданской войне. Это влияние способствовало активному разложению белых частей, их возвращению в СССР и как результат — ликвидация антисоветского очага в Западном Китае.
