Реакция президента Рузвельта на победу Японии выразилась в словах, которые он сказал Канэко Кэнтаро сразу же после битвы:
«Мои искренние поздравления японскому флоту с выдающейся победой. Это величайший феномен, который когда-либо видел мир. Даже Трафальгарская битва с этим не сравнится. Я сам не поверил, когда получил первый доклад об этом. Однако, когда поступили второй и третий доклады, я разволновался так, как будто сам был японцем, и никак не мог приступить к делам. Я провел весь день, общаясь с посетителями о битве в Японском море, потому что я считаю, что эта битва решила судьбу Японской империи».
Японское правительство, нетерпеливо ожидавшее шанса начать мирные переговоры, не могло упустить такую возможность.
30 мая премьер-министр Кацура обратился к Ито и получил его согласие на то, чтобы просить президента Рузвельта выступить в роли посредника. На следующий день Кацура давал японскому послу в Вашингтоне Такахире Когоро указания обратиться к президенту с официальной просьбой «найти способ напрямую и полностью по собственной воле и инициативе пригласить обе воюющих стороны на встречу с целью провести прямые переговоры». Дальше Такахире нужно было сказать, что «если президент согласится исполнить эту просьбу, то японское правительство оставляет за ним свободу определять ход процедуры и то, с какой державой или державами необходимо проконсультироваться по вопросу предполагаемого приглашения». Также Кацура послал письмо Ямагате, в котором информировал его о «прямом действии», которое предприняло правительство
[32].
Такахира встретился с президентом Рузвельтом 1 июня и передал ему просьбу. Президент охотно согласился
[33] и немедленно начал со свойственной ему прямотой уговаривать царя согласиться на мирные переговоры. Получив согласие царя, Рузвельт официально предложил свои посреднические услуги воюющим сторонам. 9 июня 1905 года он послал обеим странам одинаковые предложения, уговаривая их «не только ради себя, но и в интересах всего цивилизованного мира открыть прямые переговоры друг с другом о заключении мира».
8 и 9 июня премьер-министр Кацура, военный министр Тэраути и несколько высших финансовых чиновников обсуждали возможность повышения доходов, необходимого для продолжения войны. Министры и гэнро встретились 9 июня, чтобы обсудить приглашение Рузвельта, и мнение армии было доложено императору 9 и 10 июня. Японское правительство дало свое согласие 10 июня, а российское — 12-го.
Так был открыт путь к мирным переговорам. После двухмесячного обсуждения местом конференции был выбран Портсмут, Нью-Гэмпшир. Министр иностранных дел Комура и посол Такахира были назначены представителями от Японии, а со стороны России выступали Витте и Розен.
ВЫБОР ПОЛНОМОЧНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ
Вследствие особой ответственности и сложности миссии выбор представителей стал трудной задачей для японского правительства. Когда для принятия этого решения было проведено собрание гэнро, премьер-министр Кацура подчеркнул, что из-за великого значения миссии «главный полномочный представитель должен быть ведущим государственным чиновником, пользующимся полным доверием императора и всей страны. Другими словами, это должен быть один из гэнро». Кацура даже намекал императору, что представителями должны быть назначены президент Тайного совета Ито и министр иностранных дел Комура.
Император, полагавшийся на Ито как на своего постоянного советчика в течение всей войны, не хотел отпускать его из Токио
[34]. Сам Ито, по причинам, носившим политический характер, не хотел ехать в Портсмут. Говорят, что он заявил: «Каждый должен пожать то, что посеял. Я начал Китайско-японскую войну, я ее и закончил. И я считаю, что эту войну Кацура должен закончить сам». Вместо этого Ито порекомендовал Кацуре назначить министра иностранных дел Комуру. Вероятно, Ито не хотел отправляться под руководством бывшего протеже Ямагаты Кацуры, чей статус был ниже, чем его. Однако основной причиной его нежелания была, скорее всего, неблагодарная природа самой миссии. Ито прекрасно понимал, как трудно будет японскому представителю заключить мир в Портсмуте; понимал он и то, что после этого он будет обречен нести полную ответственность за дипломатический провал и окажется один лицом к лицу с негодованием народа.
Близкие последователи Ито еще больше, чем он сам, были обеспокоены его будущим. Когда распространился слух о том, что тщеславный Ито стал легкой добычей искусной лести Кацуры и частным образом высказал свою готовность стать представителем Японии, Ито Миедзи, способный протеже гэнро, будучи сильно ослабленным болезнью, заставил себя прийти к Ито, чтобы сказать ему: «Не будет достойно мудреца терпеть критику, которую породит в народе заключение мира, в то время как слава и честь победы достанутся Кацуре». Убедив гэнро в том, как неразумно отправляться в очевидно неблагодарную миссию, Ито Миедзи тут же позвонил Кацуре и решительно потребовал от того прекратить манипуляции.
Тани Кадзе, сотрудник Ито, который, будучи профессиональным солдатом, хорошо разбирался в реалиях войны и событиях в мире, представил Ито, еще до объявления о посредничестве Рузвельта, план, содержащий крайне умеренные мирные требования. Он видел в предстоящих мирных переговорах «не результат победы одной из сторон, а свидетельство взаимного истощения обеих сторон в затянувшейся войне» и считал, что Япония не только Сахалина, но и контрибуции потребовать не может. Когда Япония стала перед выбором представителя, Тани убеждал Ито не принимать этого задания:
«Газеты снова беспокоят Вас, убеждая принять на себя задачу проведения мирных переговоров. В этот раз Вы должны отправить Кацуру и Комуру. Это дело не требует Вашего труда. Если Вы купитесь на лесть и поедете, Вы определенно окажетесь в беде и попадете в ловушку, которую кое-кто для Вас расставил. В любом случае, мне будет жаль, если некоторым удастся выставить Вас на посмешище!
Если его величество прикажет Вам ехать и у Вас не будет возможности отказаться от этого задания, обязательно соберите подписи под соглашением с маркиза Ямагаты и каждого из министров кабинета, чтобы Вы позже не оказались один опозоренным. Вам надо будет обнародовать это соглашение с их подписями в нужное время; если Вы этого не сделаете, народ определенно посчитает Вас изменником. Вы умны, образованны и мудры, но я боюсь, что Вы привыкли слишком легко пользоваться этим. Мне очень жаль. Эта война полностью отличается от войны с Китаем 1894–1895 годов. Более чем очевидно, что послевоенное состояние нашей страны будет действительно жалким. Кто бы ни отправился в эту миссию, он не сможет добиться удовлетворительных результатов. Поэтому для этого задания вполне подойдут Кацура и Комура. Совершенно не мудро было бы вызывать ненужное возмущение невежд. Не станьте жертвой манипуляций Кацуры или Комуры!»
