Если выехать из Москвы утром, то добраться до Бобруйска можно к вечеру того же дня. Вот дорога проходит заболоченную низину, пересекает по узкому мосту Березину и выходит на улицы города.
Район бывшей крепости находится на восточной окраине Бобруйска. После ее постройки центр города сместили к западу, и все последующее время город рос именно в этом направлении.
После недавней реконструкции северная часть территории крепости представляет собой ровную, благоустроенную площадку, в центре которой возвышается похожее на летающую тарелку из научно-фантастических фильмов здание Ледового дворца. Валы, рвы, рельеф, постройки — все исчезло под ровной зеленью газонов. Лишь чуть в стороне видны кирпичные стены каменных редюитов. Пустые, заброшенные, окруженные грудами битого кирпича, они по-прежнему стерегут бывшую территорию крепости. Почему они уцелели? Не последнюю роль сыграло и то, что снести прочные фортификационные сооружения не так-то просто, дешевле оставить.
От приречного фронта уцелел мощный капонир. Краснокирпичные стены, узкий проход потерны и гулкая тишина сводчатых казематов. Среди малоэтажной застройки прибрежной террасы он выглядит как римский форт в окружении кельтских хижин.
Уцелел и передовой люнет литера А, защищавший Минские ворота крепости. Здесь фортификацию XIX века можно наблюдать во всей красе — уцелели и земляные валы, и каменные одежды рва, и даже гласис. Три каменных редюита образуют удивительный по гармоничности ансамбль. Эти, казалось бы, сугубо рациональные постройки, тем не менее, выглядят не просто грозно, они выглядят красиво. От самих Минских ворот остались лишь несколько стен и груды битого кирпича.
Но все эти сооружения были построены уже после осады в ходе модернизации крепости в 1819—1825 годах. Остались ли здесь непосредственные свидетельства 1812 года?
Да остались. Вдоль улица Карла Оппермана протянулись несколько низких кирпичных складских строений. На одном из них видим небольшую табличку: «Пороховой склад Бобруйской крепости, 1811 год».
Кирпичное здание с маленькими окнами, арками, усиливающими стену, кирпичной же крышей, которая прежде была укрыта слоем земли, — сколь много оно видело... Через заложенные сейчас ворота внутрь склада могли заезжать повозки. Отсюда вывозились боеприпасы для армии князя Багратиона, отсюда, может быть, и вынесли ту гранату, осколок которой сбил шляпу с головы генерала Домбровского. Низкое длинное строение, построенное в страшной спешке и простоявшее два века.
Какая судьба ожидает Бобруйскую крепость в будущем? В белорусской печати периодически публикуются проекты превращения уцелевших укреплений в музейный комплекс. Если бы это удалось, то город получил бы великолепную достопримечательность, способную привлечь множество туристов. Ведь не так много сохранилось подлинных укреплений начала XIX века. Известно, что в Белоруссии осуществлен ряд проектов по восстановлению из руин старинных замков, но, во-первых, крепость гораздо более масштабный объект и требует куда более крупных вложений. И во-вторых, если замки прекрасно вписываются в нынешнюю историческую политику белорусского государства, связывающего свою историю с историей Великого княжества Литовского и Русского, то российская крепость, звездный час которой пришелся на ту самую войну 1812 года, которую в Белоруссии больше не считают Отечественной, — совсем другое дело.
Впрочем, может быть, надежды и осуществлятся, а пока крепость служит местом проведения вечернего досуга городской молодежи. К чести молодых жителей Бобруйска, после их посиделок в старых фортах почти не остается мусора и отходов. Не страшно и не противно ходить тут заезжему туристу.
Если ты, читатель, неравнодушен к истории Отечества и любишь путешествовать, то мой тебе совет — найди время и съезди в Бобруйск. Пройдись но улицам тихого города, похлопай по плечу бронзового Бобра, а главное — прикоснись к старым кирпичам укреплений Бобруйской крепости. Прикоснись, и ты прикоснешься к истории. И увидишь как наяву образы энергичного и деятельного Оппермана, хладнокровного и решительного Игнатьева, запыленного, усталого, но не утратившего всегдашней своей бодрости князя Багратиона, бесстрашного подполковника Дреера... Ты увидишь историю своей страны, ту ее часть, которая прошла через малый город на берегах широкой Березины.
БОМАРЗУНД. 1854
ОДИН ПРОТИВ ДЕСЯТИ
4 и 13 сентября в американской газете New-York Daily Tribune появились для статьи, посвященные эпизоду Восточной войны, а именно взятию русской крепости Бомарзунд французской армией и английским флотом. Бойкий журналист описал ход баталии, известной ему по английским газетам. Обе статьи представляли собой гимн европейскому оружию и содержали весьма пренебрежительные отзывы в адрес русской армии и русских вообще. Не побрезговал автор и откровенным передергиванием и подтасовкой фактов. Чтобы не быть голословными, приведем несколько цитат:
— население островов, убедившись, что союзники всерьез решили атаковать Бомарсунд, встретило их как избавителей от русского ига и, конечно, снабжало их всякого рода информацией и оказывало им всестороннюю помощь;
— русские, которые так гордились своими способностями к штурмам, от Перекопа и Очакова до Варшавы и Быстрицы, получали отпор при всех своих попытках взять штурмом полевые укрепления, а в боях за Силистрию не смогли даже взять полевое укрепление правильной осадой и были вынуждены отойти, хотя турецкий гарнизон крепости не получил никакой поддержки; с другой же стороны, в самом начале нынешней войны турки взяли штурмом долговременное укрепление русских — форт Св. Николая, а знаменитая крепость Бомарсунд была взята, едва удостоившись такой чести, как открытая траншея.
— огонь капитана Пелхема очень скоро раскрыл секрет русских гранитных крепостей. Нескольких выстрелов было достаточно, чтобы отделить от стены то, что ранее выглядело как монолитная гранитная глыба, но на деле оказалось лишь облицовочной плитой, толщина которой отнюдь не соответствовала ее высоте и ширине. Еще несколько выстрелов — и отвалились соседние плиты, и тут со стен с грохотом посыпалась лавина мусора, обнажившая самое сердце крепости. Стало ясно, что «гранит» был лишь видимостью;
— разочарование сэра Чарлза Нейпира, когда он увидел, из чего в действительности были построены эти укрепления, едва ли может сравниться с разочарованием, которое испытал царь, узнав, из чего состоит «гранит», за который он заплатил так много денег;
— гранитные стены Бомарсунда не что иное, как обман русских, — куча мусора под тонкой каменной облицовкой, которая не смогла сколько-нибудь долго противиться меткому и упорному огню... люди, строившие их, обманули Николая...
Впрочем, все это неудивительно для журналиста, живущего в Великобритании, имеющего британское подданство и пишущего свои заметки в разгар войны с Россией. Всякому свойственно хвалить своих и ругать неприятеля — на то и война. И информационная война — изобретение отнюдь не сегодняшнего времени.
Вряд ли сам автор придавал большое значение этим заметкам. Для него они были рутиной, средством заработка и не более того. И вряд ли он рассчитывал на то, что эти две небольшие заметки, написанные для американского читателя, станут основой для описания осады Бомарзунда в русской историографии. Ибо хотя историки часто при описании событий прибегают к источникам противоположной стороны, но чтобы полностью принимать точку зрения противника, да еще и малоосведомленного журналиста, — такого прежде не встречалось. Почему так получилось?
