Что касается судьбы Л.Г. Петровского, то здесь получилось все с точностью до наоборот. В данном случае польские солдаты не только спасли его от верной смерти, но и переправили в госпиталь для военнопленных, находившийся в местечке Тухоль. Подобное тоже не вписывалось в сталинскую идеологию тех лет, и многие годы спустя почти все исследователи, так или иначе касавшиеся биографии Петровскою, обходили этот факт молчанием, как и то, что он уже буквально через несколько месяцев оказался на Родине.
Однако в плену Л.Г. Петровскому пришлось очень нелегко. Не успев залечить рану, Леонид Григорьевич вскоре заболел острой дизентерией, и его переправили в дизентерийное отделение, находившееся на окраине г. Брест-Литовск. Там его настиг сыпной тиф, затем возвратный. Просто удивительно, как восемнадцатилетний паренек смог справиться в тех условиях со всеми этими невзгодами!
Тем временем небольшая группа бойцов, прорывавшаяся с ним из окружения, смогла благополучно прорваться к своим и сообщила командованию прискорбную весть о гибели Петровского.
10 октября 1920 года в академию пришла телеграмма Реввоенсовета 16-й армии:
«Считаем своим долгом сообщить, что в боях с поляками пали смертью храбрых слушатель старшего курса тов. Пышало А.Т. и слушатель младшего курса тов. Петровский Л.Г.»
Днем во время построения слушатели академии почтили минутой молчания память погибших товарищей.
Однако судьба оказалась благосклонной к Л.Г. Петровскому: молодой организм и вера «в светлое будущее» помогли выкарабкаться, казалось бы, «с того света». Ему не была уготована, как десяткам тысяч военнопленных красноармейцев и командиров, голодная смерть в польских лагерях, и уже в апреле 1921 года он в ходе обмена военнопленными оказался на Родине. Каково же было удивление сослуживцев, не говоря уже о родных и близких, когда он в апрельские дни 1921 года возвратился на Родину живым и, можно сказать, невредимым.
Необходимо отметить, что в плену Л.Г. Петровский находился под видом рядового. Никто из пленных солдат и командиров Красной Армии, служивших с ним в одной дивизии и знавших его, не выдал полякам, что он не только командир и коммунист; но и сын известного большевика и видного руководителя Советского государства. Этот факт тоже о чем-то да говорит. По крайней мере когда в первые месяцы Великой Отечественной войны в плену оказался сын Сталина Яков, то сослуживцы сразу же выдали его противнику.
После окончания лечения Л.Г. Петровский вновь продолжил учебу в академии, которая к этому времени вступила в полосу важных реформ, обусловленных переходом страны и армии к мирной жизни. В силу того, что из-за нахождения в плену и лечения после ранения он пропустил почти целый учебный год, доучиваться Леониду Григорьевичу пришлось со следующим, вторым набором слушателей. Первый набор слушателей академии был торжественно выпущен осенью 1921 года.
5 августа 1921 года Реввоенсовет Республики принял решение о переименовании Академии Генерального штаба в Военнуую академию РККА. Этим актом подчеркивалось то, что она должна готовить не только генштабистов, но и командные кадры для всей армии, быть тесно связанной с войсками. 27 августа 1921 года во главе академии был поставлен молодой, но уже широко известный в Красной Армии военный деятель и теоретик М.Н. Тухачевский. Именно в это время учебный и воспитательный процессы обучения в академии начали приобретать осмысленность и стройность. Значительно улучшилась учебно-материальная база. Правда, условия жизни и учебы в академии по-прежнему были нелегкими. К радости Л.Г. Петровского, в академию на должность преподавателя прибыл Н.Е. Какурин.
Нельзя не сказать и о том, что последний год нахождения Леонида Григорьевича в академии был довольно сложным. Он был больше похож не на обучение в элитном военном заведении, а на непрекращающееся партийное собрание. Как отмечается в документах того времени, «внутри партийной организации академии сложилась нездоровая атмосфера во взаимоотношениях между членами партии из среды бывших офицеров и выходцами из рабочих».
Такое состояние не могло не вызвать тревоги у ЦК РКП (б), которое создало комиссию во главе с А.С. Бубновым. Она работала в июле—августе 1922 года. В ее деятельности также принимали активное участие В.В. Куйбышев, А.А. Андреев, Г.К. Орджоникидзе и К.Е. Ворошилов. Можно себе представить, каково было слушателям в этот период, до учебы было ли вообще дело. Как говорится в отчетных документах того времени, «комиссия и ее подкомиссии проделали огромную работу по укреплению партийной организации и совершенствованию учебного процесса».
Итог этой плодотворной работы был просто ошеломляющим: «Из подвергшихся проверке 648 слушателей были исключены из академии 348, то есть более половины». Причинами исключения, как указывалось в отчете комиссии, явились политическая неблагонадежность, непригодность к штабной работе, слабая общеобразовательная подготовка, отсутствие командного стажа и др.
Преподавательский состав из числа бывших офицеров русской армии был почти полностью выдворен из академии. На своих должностях остались единицы преподавателей, те, без которых, по всей видимости, просто нельзя было обойтись в тот момент.
Тем не менее Леониду Григорьевичу Петровскому удалось доказать членам комиссии свою благонадежность, и он, сдав все экзамены и зачеты, в ноябре 1922 года успешно закончил академию.
ГЛАВА 6
ОТ КОМБАТА ДО КОМДИВА, ОТ ПЕХОТЫ ДО КАВАЛЕРИИ
После окончания академии Л.Г. Петровский был направлен для дальнейшего прохождения службы в должности командира батальона в 31-й стрелковый полк 11-й стрелковой дивизии, дислоцировавшийся в Ленинграде. Однако в городе на Неве он прослужил недолго и уже в июле 1923 года получил новое назначение — в Витебск, командиром батальона в 15-й стрелковый полк 5-й сд.
Леонид Григорьевич, невзирая ни на какие трудности, работал буквально день и ночь. Проявив свои самые лучшие деловые качества, молодой комбат по итогам боевой подготовки за 1923 год смог вывести подчиненный ему батальон в передовые.
В Витебске в конце 1923 года Леонид Григорьевич впервые встретил Надежду Васильевну Викулову, которая через полтора года стала его женой. По свидетельству Г.П. Кулешова, Надежда Васильевна так рассказывала о встрече с Леонидом Григорьевичем:
«Мой отец был известный в городе архитектор. Семья наша, отец, мама, сестра Женя и я, жила дружно, любили и заботились друг о друге.
Однажды (дело было зимой 23-го года) я пошла на вечер в консерватории, где училась по классу пения. Вернулась домой часов в одиннадцать — родители были у соседей. Зашла и я туда. Вижу, сидит незнакомый молодой человек, темноволосый, кареглазый. Скажу прямо, очень мне понравился... Мы стали встречаться. Но продолжались наши встречи недолго, потому что Леонида перевели в город Дорогобуж. Он пришел прощаться и подарил мне огромный букет цветов. Белая сирень! Где он только сумел достать ее зимой? Он уехал, и мне стало тоскливо и одиноко. Все время боялась, как бы не расплакаться.
