В чем секрет того, что генерал Фоканов до самой своей смерти так и не удосужился посмотреть в глаза вдове и дочери своего командира и не стал рассказывать подробности последнего дня жизни генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского?"
Почему он нашел время для того, чтобы рассказать подробности выхода из окружения маршалу Еременко, но не нашел пары часов для того, чтобы проведать Петровских?
Даже если но какой-то причине боевой обстановки генерал Фоканов и следовавшие вместе с ним бойцы и командиры отстали от командира корпуса и потеряли его из виду, то все равно могли бы многое рассказать о том злополучном дне и о последних часах жизни генерала Петровского.
В жизни немало событий и явлений, не поддающихся никакой логике. Поведение бывшего командира 154-й сд генерала Фоканова, который тем августовским утром 1941 года прорывался из окружения в одной группе вместе с Леонидом Григорьевичем Петровским, одно из них.
Мы никогда не сможем дать точный ответ па этот вопрос. Однако благодаря найденным архивным материалам, в первую очередь протоколу допроса бывшего немецкого офицера Ганса Бремера, можно смело сказать о том, что практически все, что было рассказано генералом Я.С. Фокановым об обстоятельствах гибели генерала Петровского Маршалу А.И. Еременко, не соответствует действительности. Если, конечно, все записано было именно так, как он об этом рассказал.
К сожалению, в ходе нашего исследования нам еще не раз придется делать оговорку «если это было так на самом деле», но без этого просто нельзя, ибо сейчас уже ни для кого не секрет, что многое, о чем писалось и говорилось в 50—80-е годы прошлого столетия, не соответствует действительности. В то же время многие историки, известные военачальники и полководцы, ветераны, ставшие свидетелями и участниками тех или иных событий, в этом не виноваты: государственная идеологическая машина просто заставила их различными неправедными методами сказать то, что было выгодно власти и в то же время вписывалось в рамки идеализированной истории войны.
Поэтому, изучая оставшиеся нам в наследство документы и воспоминания о различных событиях Великой Отечественной войны, приходится постоянно делать на это поправку. Причем подобное касается событий не только первого периода войны, но и последующих, ибо порочная практика сокрытия и умалчивания различных негативных фактов имела место как в период крупных поражений Красной Армии, так и в период победоносного наступления. Из истории Великой Отечественной войны было «выбито» все, что бросало тень на великий подвиг советского народа.
Наш народ и его армия действительно совершили в годы войны БЕСПРИМЕРНЫЙ ПОДВИГ.
Наиболее точно и емко сказал об этом известный советский писатель Леонов Леонид Максимович:
«Если бы человечество решило бы на одном листе описать все великое происшедшее за ее тысячелетнюю историю, то там обязательно нашлось бы место для великого подвига, совершенного нашими соотечественниками в годы Второй мировой войны».
Это бесспорно.
Как бесспорно и то, что в годы войны было много и негативного, что вначале поставило нашу страну и армию на грань поражения, а затем в значительной степени затруднило путь к Победе и, как следствие, привело к чудовищным людским и материальным потерям.
Десятки раз встречаясь и беседуя с дочерью генерала Петровского Ольгой Леонидовной Туманян (Петровской), автор узнал многое из жизни семьи Петровских, их окружения, начиная с довоенных времен. Ольга Леонидовна, не по годам подвижная женщина, с ее великолепной памятью на события и фамилии, оказалась очень интересным собеседником и рассказчиком. Она помнит и рассказывает такие мелочи, что порою просто диву даешься.
Мы, ныне живущие, по-моему, совершаем непростительную ошибку, ведь сколько сейчас еще живет интересных людей старшего поколения, многим из которых уже далеко за 90 лет, и они могли бы нам столько рассказать интересного о тех событиях, которым были свидетелями, а то и участниками. Их воспоминания — бесценный кладезь истории жизни. Истории, написанной не в угоду очередному правителю страны, а подлинной истории — того, что было на самом деле, пусть даже с некоторым оттенком субъективности. Мы будем еще глубоко сожалеть о том, что не сохранили их рассказов.
Беседуя с Ольгой Леонидовной, я удивлялся ее осведомленности. Она помнила буквально всех и все. Автор уже ранее приводил пример того, что ее память сохранила даже клички лошадей Леонида Григорьевича, когда он 71 год назад был командиром 14-й кавалерийской дивизии в Тамбове!
Но каково было мое удивление, когда, прочитав копию допроса бывшего немецкого офицера, в котором тот рассказывает об обстоятельствах гибели Леонида Григорьевича, Ольга Леонидовна сказала:
«У меня нет слов. Всю свою жизнь и я, и мама считали, что папа погиб так, как рассказывал генерал Фоканов. Его воспоминания напечатаны у А.И. Еременко. Андрей Иванович всегда очень хорошо отзывался о папе, ведь он был у него в дивизии командиром полка».
Пользуясь случаем, автор в который уже раз задал ей вопрос по поводу посещения их семьи генералом Фокановым. На что она довольно сердито ответила:
«Вы очень часто задаете мне этот вопрос. Я, кажется, уже много раз говорила вам о том, что он у нас никогда не был. Хотя мы знали от друзей да и от маршала Еременко, который нас с мамой часто проведывал, что генерал Фоканов нередко бывал в Москве, но к нам он никогда не приезжал. Мы даже и не думали как-то об этом: ну, не заехал, так и не заехал. Это его дело».
Странно все это как-то, очень странно: знать и не рассказать, быть и не заехать!
Для того чтобы более подробно разобраться в обстоятельствах гибели генерала Петровского, кроме рассказа генерал-лейтенанта Я.С. Фоканова, обратимся также к воспоминаниям генерал-майора Н.Ф. Воронова, бывшего в тот период времени полковым комиссаром, начальником политотдела корпуса, генерал-майора Б.Г. Вайнтрауба, бывшего начальника штаба 437-го сп 154-й сд, бывшего командира 318-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности 63-го ск полковника Г.П. Кулешова и других ветеранов.
Еще раз хочу отметить следующее — нет никакого сомнения в том, что рассказать всю правду об обстоятельствах гибели командира 63-го ск генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского им не позволила жесточайшая цензура тех лет. Читая и размышляя над их воспоминаниями, надо обязательно делать поправку на это, ибо в противном случае можно оказаться в плену иллюзий относительно рассматриваемых событий. Главпур был начеку: говорить можно было только то, что полностью вписывалось в героическую летопись войны. Отступление от этого правила каралось весьма жестоко.
Примеров этому известно предостаточно, но мне в подобных случаях всегда приходят на память слова Юдифь Бронеславовны Капусто
[44], автора прекрасной книги «Последними дорогами генерала Ефремова», посвященной подвигу Михаила Григорьевича Ефремова, кстати, в свое время непосредственному начальнику генерала Петровского, погибшему в окружении в апреле 1942 года. Так вот, она, сама сражавшаяся в составе одной из частей окруженной группировки 33-й армии, пережившая долгие два с половиной месяца окружения и разгром частей ударной группировки армии, чудом оставшаяся в живых, сказала буквально следующее:
