Тем не менее чрезмерное «обласкивание» политработников в средствах массовой информации все годы существования СССР, по любому поводу и без него, привело к тому, что в народе появилось стойкое неприятие данной категории военнослужащих. Со временем ненависть к ним поднялась до такого уровня, что сейчас трудно сказать, кого больше ненавидит обыватель — политработников или членов секты НКВД. В последние годы на экранах телевидения не было ни одного фильма о войне, чтобы не рассказывалось о самодурстве политработников и сотрудников НКВД. Во многом это явилось следствием неумного воспевания их «подвигов», и пришло время заплатить «по векселям». Отдельные ветераны из числа политработников сейчас иногда стараются даже и не говорить о том, кем они были в войну, сам лично был этому свидетелем. А ведь в основе своей это люди, которые были примером в выполнении своего воинского долга, они в самом деле в числе первых поднимались в атаку и до последнего патрона сдерживали натиск врага в обороне.
Комментировать в рассказе Н.Ф. Воронова и нечего: поднялись в атаку, противник начал отходить, в районе Губичей разгромили штаб немецкой дивизии. А что было до Губичей, где главное? Нет ничего. Далее идет пересказ сказанного ранее генералом Фокановым. Вот и все воспоминания. Уметь обойти острые углы, сказать так, чтобы никто ничего не понял, — это было непреложное правило людей, которые не хотели ничего говорить. Тем не менее подобное поднимало их значимость в плане того, что они относились к категории людей, которые были участниками далеко не ординарных событий. И здесь вы им ничего не скажете — что было, то было.
Так что значимость рассказа генерала Н.Ф. Воронова практически равна нулю, ибо в этом рассказе нет ничего такого, что позволяло бы правдиво взглянуть на рассматриваемые нами события.
В свете воспоминаний генерал-майора Н.Ф. Воронова, правда, напрашивается один вопрос: а почему никто, и в первую очередь он, ничего не сказал о судьбе военного комиссара корпуса бригадного комиссара Павлова Якова Ивановича? Есть предположение, что он погиб несколько раньше, 15—16 августа 1941 года, во время отхода на восточный берег р. Днепр
[45].
Тем не менее кому, как не начальнику политотдела, сказать пару добрых слов о своем непосредственном начальнике.
Надо заметить еще, что 26 лет спустя, в 1998 году, Г.Д. Кнатько опубликовал ряд интересных статей, посвященных подвигу генерала Перовского и воинов 63-го ск на жлобинской земле. В одной из статей он приводит совсем другие воспоминания Н.Ф. Воронова относительно событий, имевших место 17 августа 1941 года. Где «правильные» воспоминания — сказать сложно.
Теперь пришло время обратиться к воспоминаниям генерал-майора Б.Г. Вайнтрауба, бывшего в июле—августе 1941 года начальником штаба 437-го сп 154-й сд корпуса. Его рассказ, пусть и не повествующий в полном объеме обо всех событиях, имевших место в начале прорыва из окружения, является самым значимым в плане представленной информации и правдивости. Удивительно, но Г.П. Кулешов (или Политиздат) по какой-то причине вообще не приводит его воспоминаний в своей книге. А ведь именно Вайнтрауб записывал указания, отдаваемые командиром 63-го ск в момент постановки задач на КП 154-й сд 16 августа 1941 года и ту знаменитую фразу генерала Петровского, которую упоминают практически во всех рассказах о Леониде Григорьевиче.
По свидетельству старшего научного сотрудника Института истории АН БССР Г.Д. Кнатько, генерал Б.Г. Вайнтрауб рассказал следующее:
«Генералы с проектом приказа согласились. Леонид Григорьевич приказал в конце приказа записать следующий пункт и тут же его продиктовал.
"Всему комначсоставу, вне зависимости от звания и должности, в период ночной атаки, вплоть до соединения частей корпуса с частями Красной Армии, — находиться в передовых цепях, имея при себе эффективное оружие с задачей объединить вокруг себя весь личный состав дивизии. Для руководства боем при командире пока быть начальникам: штаба, артиллерии, связи и офицерам связи". Этот необычный пункт, но весьма существенный для организации управления, я тут же вписал в приказ.
Приказ был вручен командирам полков в присутствии комкора. После коротких указаний по особенностям ночной атаки и ведения боя в глубине обороны немцев генералы Петровский и Фоканов приняли участие в рекогносцировке и организации взаимодействия на участке 473-го стрелкового полка, который под командованием Героя Советского Союза капитана Баталова должен был действовать на главном направлении.
Генерал Петровский Леонид Григорьевич потребовал стремительной атаки. Давая указания артиллеристам, он обратил их внимание на необходимость бережливого отношения к боеприпасам. "Это не значит, — говорил он, — что вы не должны стрелять, но стрелять только по разведанным целям. Каждым снарядом, каждой миной, каждой пулей, каждым штыком — бить немцев. Немцы побегут — это хорошо, но еще лучше, если они не смогут убежать".
Затем комкор с группой работников штаба корпуса отправился в 61-ю стрелковую дивизию.
Около 2 часов 30 минут я видел его в последний раз у второй просеки Хальчанского леса. Он давал указания комдиву.
Атака началась в 3.00 17 августа после шквального 15-минутного огневого налета по разведанным целям и рубежам обороны немцев. Дивизия, опрокинув противника, стремительно преодолела реку Окра и захватила окопы противника».
Б.Г. Вайнтруб пишет, что в тумане трудно было распознать своих и противника. «На меня, напав сзади и сбив с ног, навалился немец. Душит, но вот он обмяк. Помог красноармеец Сорочинский. Он его проколол штыком. Возбужденные, мы вместе пошли дальше.
Криком и сигналами фонаря мы оповещали, что пункт управления здесь. За 473-м стрелковым полком шел КП дивизии во главе с начальником штаба дивизии подполковником Агевниным. Генералы Петровский, Фоканов, Казаков, полковники Фейгин и Алферов с группой офицеров штаба корпуса следовали правее нас направлением 510-го стрелкового полка, выйдя из леса по второй просеке...
Лавина атакующих стремительно продвигается вперед. Подтянулся обоз с ранеными. Он был наготове к движению еще в лесу. Подошло несколько орудий без боеприпасов. Лошади еле тянут. Вместо упряжки в 6 лошадей — две-три.
Немцы огнем минометов и артиллерии, а также группами самолетов пытаются прикрыть отход своих частей. Штурмуют нас...
Впереди наша разведка. В 3—4 км от Губич она установила, что в селе немецкий штаб. Послали две группы в обход. Оказался штаб 134-й полевой дивизии. Разгромили. Уничтожили десятка два офицеров, захватили 6 портфелей с документами, сожгли более полсотни машин. Для себя смогли взять только две из них. Не было шоферов. Документы на другой день сдали штабу 3-й армии...
