4) уровень моторизации германской тяжелой артиллерии 22 июня 1941 года был значительно ниже уровня моторизации советской корпусной артиллерии. Большая часть немецких гаубиц перевозилась с помощью лошадей. Данная ситуация изменилась лишь после захвата десятков тысяч советских тракторов;
5) утверждения о том, что для перевозки одного орудия советского «корпусного дуплета» (122-мм пушки и 152-мм гаубицы) требовалось больше, чем 1,5–2 тягача, представляются мне необоснованными и неубедительными.
О советской танковой промышленности
А сейчас я хочу поговорить об еще одном популярном тезисе — якобы имевшей место неспособности оборонной промышленности СССР обеспечить потребности автобронетанковых войск Красной Армии в технике, необходимой для оснащения всех 29 мехкорпусов. Насколько я могу судить, первым эту тему в свое время «застолбил» главный советский мемуарист — Г.К. Жуков. С редким для него (а потому подозрительным) пафосом саморазоблачения он писал: «Однако мы не рассчитали объективных возможностей нашей промышленности. Для полного укомплектования новых мехкорпусов требовалось 16,6 тысячи танков только новых типов, а всего около 32 тысяч танков» («Воспоминания и размышления», с. 197). М. Барятинский в книге «Великая танковая война» соглашается с бывшим начальником Генштаба, который вместе со своими многочисленными подчиненными якобы был не в ладах с арифметикой: «Для обеспечения новых формирований требовалось уже около 32 тыс. танков, в том числе 16,6 тыс. танков Т-34 и КВ. Чтобы выпустить необходимое количество боевых машин при существовавшей в 1940–1941 годах мощности танковой промышленности, даже с учетом привлечения новых предприятий, таких, как Сталинградский и Челябинский тракторные заводы, требовалось не менее четырех-пяти лет. Трудно понять логику принятия такого решения (имеется в виду создание 21 новых мехкорпусов. — Прим. авт.), когда война буквально стояла у порога. Еще более трудно понять, чем руководствовался его главный инициатор — начальник Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуков» (с. 177). О том же, только с большим надрывом, пишет Р. Иринархов в книге «Красная Армия в 1941 году»: «Да, здесь был заложен огромный стратегический просчет руководства Красной Армии, совершенно не учитывавшего возможностей танкостроительного производства. Несмотря на огромное непрерывно продолжавшееся производство танков, их катастрофически (!) не хватало для новых механизированных соединений. Для их полного укомплектования требовалось 10 лет (при выпуске 2700 танков в год), но этого времени уже не было отпущено» (с. 163).
В принципе я согласен: только безответственные авантюристы могли планировать создание двадцати девяти (а фактически тридцати) огромных механизированных соединений по тыще танков в каждом в абсолютно нищей стране. Но действительно ли Жуков, Вознесенский, Малышев и прочие выдающиеся военные и хозяйственные деятели не умели считать?.. Позволю себе усомниться в правильности вышеприведенных выводов столь уважаемых мною авторов. Обратимся к источникам. Официальная «История Второй мировой войны» на с. 48 5-го и с. 343 6-го томов приводит таблички с цифрами производства различных видов боевой техники в СССР в 1941 и 1942 годах. Надо сказать, что упомянутые годы были самыми трудными для военной промышленности страны. Для этого существовал целый ряд причин. Так, в первой половине 1941 года танкостроители только приступали к массовому производству танков новых моделей, испытывая при этом как обычные для всего мира, так и специфические советские проблемы — вроде низкой культуры производства, неправильной мотивации, фактически восстановленного крепостного права, ужасных условий жизни (вернее, существования) рабочих и отправленных в концлагеря конструкторов и специалистов. Во второй половине года производство резко увеличилось, но накатывавшаяся на территорию СССР война внесла свои коррективы. Скоро был потерян Харьков — один из «столпов» советского танкостроения, а еще два завода оказались в блокадном Ленинграде. С потерей Украины и эвакуацией многих ленинградских и московских производств возникла острая нехватка стратегического сырья и ключевых компонентов — например, танковых дизелей В-2, вместо которых на Т-34 приходилось ставить карбюраторные авиационные двигатели. Американские поставки и создание новых производств на Урале и в Сибири, которые в последовавшие годы войны во многом сняли упомянутые выше проблемы, тогда были еще в стадии организации.
Тем не менее в 1941 году в СССР было выпущено 6590 танков (из них, согласно М. Барятинскому, 4867 во втором полугодии, включая 2816 Т-34 и КВ). Непростым оказался и 1942 год: начиная с сентября один из основных производителей бронетанковой техники — Сталинградский завод — превратился в поле боя. Невзирая ни на что, в 1942 году в СССР было произведено 24 446 танков. В самом тяжелом — втором — полугодии 1942 года было выпущено 13 268 танков всех типов, включая 8996 Т-34 и КВ. М. Солонин приводит уточненные цифры производства 1942 года: 24 718 танков, включая 2553 КВ и 12 527 Т-34 — всего 15 080 тяжелых и средних танков за год («22 июня. Анатомия катастрофы», с. 32).
Что же получается?.. Даже потеряв половину промышленного потенциала, источники сырья на Украине и сотни тысяч призванных на фронт квалифицированных рабочих и специалистов, советская промышленность смогла ежемесячно производить в среднем 2059 танков (включая по 1499 КВ и Т-34 в месяц, если считать по второму полугодию 1942 года). Что это означает? А то, что даже в самых тяжелых условиях, которые только можно себе представить, СССР смог бы вооружить свои недоукомплектованные мехкорпуса танками Т-34 и КВ не за четыре-пять лет, как пишет М. Барятинский, и тем более не за 10 лет, как пишет Р. Иринархов, а максимум за 11 месяцев. Чтобы прийти к этому сроку, достаточно разделить 16 653 машины «некомплекта» Т-34 и КВ, упоминаемого М. Барятинским (эта цифра включает танки не только в мехкорпусах, но и в трех отдельных танковых дивизиях), на 1499 — цифру среднего производства средних и тяжелых танков во втором полугодии 1942 года.
Мало того, согласно моим таблицам, всего в 29 мехкорпусах на 1 июня 1941 года имелось минимум 16 594 танка. Учитывая общее количество танков в Красной Армии на 22 июня 1941 года, равное 25 000, это означает, что при желании «по сусекам» можно было наскрести еще 8406 машин. И тогда средняя укомплектованность всех мехкорпусов составила бы 84 % уже к началу войны (25 000 разделить на 29 899). А ведь во втором полугодии 1941 года, согласно М. Барятинскому, было произведено (напомню: в тяжелейших условиях!) 4867 танков, включая и 2816 Т-34 и КВ. Если прибавить эту цифру к имевшимся в Красной Армии 25 000 танкам, то получаем максимально возможную укомплектованность в 99,9 % всех 29 мехкорпусов уже до конца 1941 года! Да, не все из упомянутых 25 000 танков были исправны, а новейших танков все равно не хватало бы до штатной величины, но все равно — о каких же «десяти годах» говорит Р. Иринархов?! Даже потеряв половину промышленности и большую часть сырьевой базы, лишившись сотен тысяч квалифицированных рабочих и специалистов, построив часто с нуля в условиях сибирской зимы сотни производств, СССР выпускал в среднем по 20 000 танков и САУ в год в течение всей войны. Сколько же тогда могла дать советская оборонка, если бы Красная Армия ударила первой?.. Знаю одно: никак не меньше.
