Слова Донскова и Кодова подтверждают воспоминания Данилевич, в конце войны оказавшейся в Казачьем стане: «Действительно, в толще казачьей нарастало недовольство и брожение умов — как гул подземный — желание соединиться с армией генерала Власова. Атаман Доманов с ближайшим окружением, конвульсивно держась за власть, не торопились с выполнением воли большинства. Возможно, тормозили объединение и немцы»
.
Выступления в пользу союза с Власовым обернулось беспорядками у кубанцев и терцев
. Данилевич, в частности, писала, что 4 мая «вечером у терцев вспыхнул бунт, они требовали немедленного продвижения вперед и соединения с армией ген. Власова. В полночь по приказанию Походного Атамана его заместитель генерал Силкин (генерал-майор «дроздовец» Дмитрий Силкин. — А. М.) и начальник училища выехали на место происшествия. С трудом, но терцев удалось успокоить увещеванием»
.
Усиление собственных позиций и стойкое нежелание атамана выполнять первоначальные договоренности заставили Власова в феврале 1945 года (по некоторым сведениям, решение было принято еще 17 декабря 1944 года на заседании Комитета) начать организовывать параллельную структуру. При штабе ВС КОНР было сформировано Казачье управление (Совет), в которое вошли лояльные генералу атаманы
. От Донского войска атаман генерал-лейтенант Григорий Татаркин (председатель), от Кубанского атаман генерал-лейтенант Вячеслав Науменко, а также начальник штаба Совета казачьих войск полковник Е. Карпов
(см. Приложение 2). По мнению Ленивова, текст приказа был подготовлен Власовым и Науменко
.
Окончательно Положение об Управлении было утверждено Власовым 25 марта 1945 года.
По остроумному замечанию Петра Краснова, этот документ стал «купчей крепостью о продаже казачьих войск»
.
Сам же Науменко вспоминал, как вместе с генерал-майором Михаилом Гетмановым и своим штаб-офицером для поручений полковником М. Зарецким 8 февраля «вечером в 5.30… были у Власова, на этот раз в его квартире. Дом хороший, с отличной обстановкой. Говорили мы часа полтора. Правда, мы больше слушали, но это и лучше. На всех нас он произвел хорошее впечатление. После примерно двадцатиминутного общего разговора, я сказал Власову о причине нашего посещения.
Я сказал, что у нас происходит непонимание между главным управлением и казаками. В частности, в вопросе подчинения ему (Власову. — А. М.). Что большинство казаков с ним. Что я тщетно старался повлиять на Краснова и сейчас, исчерпав все меры, решил, что дальше оставаться в управлении не могу и поэтому подаю прошение об освобождении меня от исполнения должности члена Главного управления.
По получении сообщения об освобождении, я готов сотрудничать с ним…
Затем я дал ему прочесть проект приказа о моем подчинении, который он прочел и в месте, где я сказал, что подчиняюсь генералу Власову, который признает за нами — казаками все наши права, он сказал: “Конечно, и даже больше”.
В дальнейшем разговоре он высказался, что предоставляет казакам организоваться, как хотим сами мы, что признает Войска и атаманов, что желал бы, чтобы при нем был организован Казачий совет, что должны быть самостоятельные казачьи части и командный состав по назначению войсковых атаманов»
.
Многим власовцам Науменко понравился. Тихон Туманов в своих мемуарах подчеркивал, что «особо приятное впечатление оставил о себе… Науменко. Высокий, худощавый и умный казак, он правильно оценивал ситуацию того момента и отнесся к генералу Власову вполне лояльно»
. В то же время не все подчиненные кубанскому атаману казаки разделяли его взгляды и надежды в отношении Власова и КОНР. 18 000 кубанцев осудили поступок атамана, заявившего 22 марта о своем подчинении и подчинении Кубанского войска генералу. Они утверждали, будто «Власов расстреливал сотнями казаков и казачек с их семьями, детьми и стариками станицы Уманской на Кубани в 1930 году во время коллективизации. Власов, убежденный коммунист-кацап, является врагом для казачьего народа, а генерал Науменко навязывает Власова на шею кубанцам, заставляя подчиняться вчерашнему коммунисту и палачу Кубани — Власову»
. Руководствуясь их письмом, генерал Краснов в приказе № 12 Казачьим войскам от 28 марта 1945 г. обвинил генерала Науменко в самозванстве и недействительности его производства в Войсковые атаманы Кубанского казачества в 1920 году. В заключение он писал, что «за 25 лет своего заграничного сидения генерал Науменко настрочил много приказов. Теперь он призывает вас на другой, также “единственно правильный путь”. Завтра он снова вас будет призывать и отдавать вам приказы иные и для иных. Весь опыт его заграничного сидения показал его полную политическую бесхребетность». И предостерегал: «Казаки, проходите мимо всех самозванных “атаманов” — и их преступных приказов, но стойте твердо и неизменно на своем казачьем пути!»
. Здесь, правда, возникает один вопрос, почему за все годы эмиграции, а затем весь период почти годичного сотрудничества в ГУКВе атаман Петр Краснов ни разу не поставил под сомнение легитимность избрания Вячеслава Науменко Кубанским атаманом. Хотя нужно отметить действительно двусмысленный статус Науменко, так как, судя по всему, атаман решил присоединиться к Власову в последний момент (вероятно, в середине февраля). До этого вопрос о его включении в состав ВС КОНР мыслился некоторыми власовцами сомнительным
. Не было лишено оснований и обвинение в «бесхребетности» — какое-то время Науменко успел побывать сторонником «независимой казакии». Хотя, и об этом будет сказано далее, определенное заигрывание с казаками-сепаратистами имело место быть и у Краснова.
Сразу же после того, как Науменко сообщил Краснову о своем желании выйти из Главного управления казачьих войск, атаман ответил ему письмом от 18 февраля 1945 года:
«Ваше превосходительство, глубокоуважаемый Вячеслав Григорьевич, ваше решение оставить службу члена Главного управления казачьих войск в самый решительный момент жизни казачества меня очень огорчило. Тем более, что я не вижу особых причин, мешавших вам работать…
Ваше ходатайство я должен поддержать, так как понимаю, что через силу вы не можете работать.
Вы можете приехать на Казачью землю, когда то будет угодно вам, но не как кубанский атаман, но как всеми почитаемый кубанский казак, генерального штаба генерал-майор Науменко. Тут сложились такие отношения, при которых никакое двоевластие не может быть допущено. Оно вызывает волнение умов, в данное время особенно недопустимое. Атаман всех казачьих войск, здесь находящихся, — один — генерал-майор Доманов. Атаман кубанских станиц — полковник Лукьяненко. Никакой другой власти над казаками не может быть без потрясений основ нашего здесь нелегкого и непростого существования. Все распоряжения по станицам идут от атамана отдела и, когда нужно, скрепляются Походным атаманом. Ваше присутствие как кубанского атамана вызовет ряд недоразумений, невольного вмешательства в работу атамана отдела и работу походного атамана…
Еще раз высказывая вам свое сожаление по поводу вашего ухода и от лица службы принося вам благодарность за вашу работу в Управлении в течение 11-ти с лишним месяцев, прошу вас принять уверения в своем совершенном уважении, с коим остаюсь П. Краснов»
.
