Правда, не только статус Науменко вызывал споры. Не все сторонники Власова среди казаков были в восторге и от факта создания альтернативного управления. Уже неоднократно упоминавшийся генерал-майор Иван Поляков видел в новом проекте «двуличную игру»
.
Впрочем, имели место и обратные переводы. Поручик РОА и военный журналист Николай Давиденков (литературный псевдоним «Анин») при посредничестве Краснова, чьим «юным оруженосцем» он стал
,
[182] перешел в ведомство ГУКВа, где выступал, правда, с умеренной критикой казаков, присоединившихся к ВС КОНР
. По мнению Данилевич, Давиденков, «ревностный искатель России — учуял еле уловимое биение ее сердца именно в организации казаков и утверждал, что в Казачьем Стане как нигде в то время — “Русью пахнет”»
.
[183]
Тем не менее чаще происходили переходы все же от Краснова к Власову.
Федор Богатырчук вспоминал, как «в марте в Карлсбад (Карловы Вары — место эвакуации КОНР. — А. М.) зачастили представители казачьих войск, которые, наперекор своему главному атаману генералу Краснову, хотели объединиться с нашими дивизиями в последних их усилиях»
.
Парадоксально, но, казалось бы, такой верный соратник Краснова, как Андрей Шкуро, благоволил Власову, одновременно стремясь, как и Поляков, смягчить противостояние двух генералов. Вот что писал по этому поводу Науменко: «Был в штабе Шкуро и с ним разговаривал. Еще 3 февраля… он был против включения нашего к Власову, а вчера (7 февраля. — А. М.) у него…
Говорит, что Власов предложил ему в роли Походного атамана, возглавить всех казаков… Но, говоря это, просил меня, поддержать перед Власовым его кандидатуру в Походные атаманы»
.
Думается, что в разговорах с Вячеславом Науменко Андрей Шкуро немного лукавил. Ведь он еще в марте 1944 года встречался с лидером РОА. Генералы обсуждали возможность подчинения 15-го казачьего кавалерийского корпуса Гельмута фон Паннвица Власову.
В ходе встречи 7 февраля Шкуро пообещал помочь восстановить знакомство Власова и Кононова, с которым генерал познакомился в Могилеве в начале январе 1943 года
. Через него можно было прозондировать отношение к РОА и непосредственного начальника Кононова — батьки Паннвица. Власову искренне не хотелось получить в лице командующего корпусом второго Краснова.
8 марта в Дабендорфе Шкуро начал формировать отдельный казачий корпус. Командиром 1-й дивизии был назначен другой белый офицер, генерал-майор Сысой Бородин
.
Вместе с тем сопротивление Краснова заставляло Власова идти на уступки. Так, в договоре между правительством Германии и КОНР отдельным пунктом фиксировалось, что «Казакам предоставляется широкое самоуправление. Их будущее государственное устройство подлежит особым договорам»
.
[184]
* * *
Причины личного неприятия Власова Красновым пытался объяснить и Евгений Балабин, которого Власов рассматривал в качестве потенциального руководителя ГУКВ и одного из членов президиума КОНР
. Генерал сожалел о факте, что «Петру Николаевичу Краснову А.А. Власов почему-то не нравился, и он несколько раз говорил мне: “Как вы можете верить вчерашнему большевику”»
. По мнению Штрик-Штрикфельдта, все неприятие Власова Красновым и рядом других эмигрантов (например, Бискупским) объясняется тем, что они «подчистую придерживались линии: “Что доброго может быть из Назарета?” (то есть из Советского Союза)», а потому «не принимали “красного генерала” как руководителя движения»
.
[185] Богатырчук недоумевал: «всем нам поведение генерала Краснова не было понятно. Конечно, убежденному монархисту Краснову нелегко было заключать союз с бывшим коммунистом Власовым. Однако, с одной стороны, у обоих была общая цель — способствовать благу народов России и, с другой стороны, у обоих был общий беспощадный враг и одни и те же судьи, когда они попали в руки к Сталину»
. В цитировавшемся письме Николаевскому Кононов в привычной ему разговорной манере вспоминал: «в его (Краснова. — А. М.) идеал никак не могло вложиться, как это так, чтобы он и казаки попали под командование генерала Власова, вышедшего из среды Советского Союза, да еще плюс в прошлом члена коммунистической партии»
. Поляков приводил слова Краснова, подчеркивавшего, что Власов, «человек, выросший в коммунистической среде, своим высоким положением всецело обязанный этому режиму»
. Последнее напоминало другие слова атамана о главе КОНР, что он «в сердце остается большевиком»
. Науменко вспоминал, как будучи в гостях у Краснова 31 января 1945 года, хозяин откровенно высказался ему о председателе ВС КОНР. «О Власове он очень нелестного мнения, что Власов говорит в глаза одно, а за глаза другое. Дошел старик до того, что обвиняет Власова в намерении уничтожить казачество, послав его в передовые линии, а сзади заградительные отряды!»
,
[186]
Парадоксально, но схожие слухи ходили и по Красной армии. В Данциге (Гданьске) боец народного ополчения, а после войны профессор, доктор физико-математических наук Виктор Залгаллер увидел, что «на входящей в город аллее повешены на деревьях, вверх ногами, немецкие солдаты с распоротыми животами и надписью: “За измену фюреру”. Говорят, это делают заградотряды из власовцев»
.
А вот Власов, скорее всего до первых встреч, к Краснову относился с симпатией. Науменко свидетельствовал, «в разговоре заметно было, что Власова особенно волновало отношение к нему генерала П.Н. Краснова… О Краснове он сказал, что очень его уважал, познакомившись с ним по его романам
[187], что при свидании Краснов был с ним особенно любезен и говорил ему много приятных вещей… Говорил Власов, что он имел в виду высоко держать авторитет Краснова, что теперь, хотя он держится в отношении его нехорошо, но он зла ему не желает и воевать с ним не собирается… Он считает, что казачество должно иметь то, что оно заслужило своей кровью и службой Родине»
. Поляков вспоминал, что при знакомстве с Власовым последний был раздражен противодействиями и интригами со стороны Краснова. Тем не менее генерал признавал, что атаман «большой знаток человеческой души, человек широко образованный и огромного государственного ума… он его глубоко уважает и склоняет свою голову перед его мудростью и огромным житейским опытом»
. Думается, несмотря на такие оценки, Хоффманн ошибался, когда писал о «взаимном уважении» генералов
.
