«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих флангах наш Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.
Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов — Конотоп — Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего — главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс…» (Жуков Г. Воспоминания и размышления. Т. 2. С. 117).
Эта телеграмма и предпринимаемые Жуковым усилия в связи его выводами вошли в историю Великой Отечественной войны как убедительное подтверждение гениальной прозорливости будущего Маршала Победы. В правильности его выводов можно еще раз убедиться, если, пользуясь послевоенными источниками, заглянуть по ту сторону линии фронта.
18 августа главнокомандующий сухопутными войсками гитлеровской армии фельдмаршал Вальтер фон Браухич представил фюреру записку с предложениями о дальнейших операциях группы армий «Центр». Он писал в ней: «… Ближайшей оперативной целью группы армий “Центр” должно стать уничтожение расположенных перед ней главных сил противника и прорыв вражеского оборонительного фронта… Таким образом будут созданы предпосылки для захвата московского транспортного и промышленного района. После овладения этим промышленным районом, в сочетании с успехом на юге и севере, противник не сможет воссоздать свои разгромленные силы».
Через два дня на записку Браухича последовал предварительный ответ Верховного командования: «Фюрер не согласен с предложением главнокомандующего сухопутными силами от 18.8. о продолжении операций. Для него Москва и сосредоточенные там крупные силы противника не имеют значения. Первоочередная задача состоит в том, чтобы захватить у русских промышленные районы и использовать их в своих целях».
21 августа появились официальные указания Гитлера о дальнейшем ведении войны. Фюрер считал, что важнейшей задачей до наступления зимы является захват не Москвы, а Крыма, Донецкого промышленного и угольного района, а также перехват путей подвоза нефти с Кавказа. На севере первостепенной задачей Гитлер считал окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками (Проэктор Д.М. Агрессия и катастрофа. С. 257–261).
Как видим, Жуков очень точно разгадал планы Гитлера на ближайшее время. Помешать их исполнению являлось главной задачей советского командования. С этой целью оно создало Брянский фронт, готовило новое широкомасштабное наступление Западного фронта, требовало не давать покоя фашистским захватчикам ни днем, ни ночью. Гитлер, в свою очередь, не намеревался сдавать позиций на московском направлении, хотя и поворачивал танковые войска на юг и север. Приказ фон Бока во что бы то ни стало удерживать выгодный в стратегическом плане ельнинский выступ оставался в силе. А Ракутину нужен был успех уже сегодня или завтра.
ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Среда, 20 августа
Однако ночные боевые действия опять оказались малоэффективными. Части армии не обеспечили продвижения вперед. В приказе № 020, подписанном в 10 часов 20 минут утра, командарм отметил, что только 120-я дивизия генерал-майора Петрова выполнила свою задачу, остановила натиск противника и пыталась перейти в атаку. Очень недоволен был Ракутин соединением полковника Миронова. «107-я сд действовала плохо, — говорилось в приказе, — полки в атаку шли неорганизованно. 765-й сп в течение суток топтался перед деревней Садки, а 630-й сп до сих пор овладел только юго-западной окраиной Митина. Такие темпы продвижения не обеспечивали успех 102-й тд».
Командарм приказал своим войскам продолжать наступление и к исходу 21 августа полностью выполнить задачи, поставленные в приказе № 019.
Следует отметить, что к 20 августа в 24-й армии осталась только одна сибирская дивизия — 107-я стрелковая полковника Миронова. Все другие сражались в составе войск Западного фронта. Изменились и задачи самой армии: теперь войска, действовавшие на ельнинском выступе, не именовались оперативной группой, а представляли собой основной костяк армии. Руководство ими осуществлял штаб армии, а не опергруппы. С уменьшением протяженности линии фронта Ракутин полностью сосредоточил свое внимание на ликвидации ельнинской группировки противника — организации наступления, переформировании 127-й стрелковой дивизии, обеспечении глубины обороны силами 6-й дивизии народного ополчения… Словом, теперь Ракутин постоянно занимался проблемами ельнинского направления.
На правом фланге, на направлении главного удара, с самого утра бой ожесточился. Сначала в ближнем тылу 107-й дивизии, в районе деревень Черемисино и Кузнецы, загорелся лес. Накануне вечером здесь немецкие самолеты сбросили зажигательные бомбы с самовоспламеняющейся жидкостью. Они рвались при ударе о землю, но пожаров не возникало. При восходе солнца жидкость воспламенялась, в нескольких местах возник пожар. Затем над позициями дивизии появились одна за другой немецкие авиаэскадрильи и начали сбрасывать свой смертоносный груз. Вслед за бомбовым ударом в нескольких местах противник пошел в контратаку.
В это время у штаба армии нарушилась связь со штабом полковника Миронова. Ракутин, находившийся на левом фланге армии, приказал своему начальнику штаба генерал-майору Кондратьеву срочно выехать на правый фланг и принять все необходимые меры, диктуемые обстановкой.
Когда Кондратьев прибыл в рощу в одном километре южнее деревни Николаевское, где находился штаб 107-й дивизии, его грозным окликом встретил часовой. Оказалось, что в штабе нет ответственного дежурного. С большим трудом удалось начальнику штаба армии выяснить обстановку. Несколько помог оказавшийся здесь военный комиссар дивизии Столяров. Благодаря ему удалось найти командира дивизии полковника Миронова и начальника штаба подполковника Козлова, который всего день назад был назначен на эту должность вместо выбывшего по ранению майора И.В. Лисина. Они находились на командных пунктах полков, занимались организацией отпора врагу, который угрожал окружением батальону капитана Козина.
Бой этот затянулся на весь день. Первый и второй батальоны 630-го стрелкового полка под командованием младшего лейтенанта Снегурова и старшего лейтенанта Кудашкина и батальон старшего лейтенанта Люманова обошли атакующий фашистский полк с флангов, окружили его юго-восточнее Гурьева и в многочасовом бою разгромили.
На пути из 107-й дивизии генерал Кондратьев посетил 100-ю стрелковую дивизию, ее 85-й стрелковый полк, которым командовал полковник Груздев. Генерал остался очень не удовлетворен его действиями во время боя.
На левом фланге тоже шел жестокий бой. Противник наседал в двух направлениях: вяземском и спас-деменском. И 19-й, и 120-й дивизиям нелегко было отбивать атаки, но они устояли. Множились примеры героизма командиров и красноармейцев.
В 19-й дивизии и майор Утвенко, и новый комиссар Волов сочли достойным представления к званию Героя Советского Союза красноармейца роты связи 315-го стрелкового полка Поповича Алексея Александровича. В боевой обстановке ему много раз приходилось налаживать телефонную связь. В последнем бою во время атаки подразделений полка под сильным огнем противника Попович дал связь командиру третьего батальона, не имея собственного провода. Выручила находчивость: он использовал немецкую линию. Затем пошел в одном ряду с атакующими, храбро сражался в рукопашной схватке. Взял в плен трех фашистов. Когда у Поповича осколком разбило винтовку, он захватил немецкий пистолет-автомат и стал им разить фашистов.
