Положение 102-го полка усугублялось тем, что его сосед справа 438-й стрелковый полк 20-й армии не предпринимал наступательных действий из-за отсутствия сил и средств. В результате оба батальона 102-го полка все время находились под фланкирущим артиллерийским и минометным огнем. Особенно сильно немцы прикрывали своим огнем деревню Батаево.
Примеров отваги и мужества красноармейцев было немало. Командование особо отметило действия политбойца Студеникина. Он во время всей атаки был впереди, спокойно и самоотверженно перебегал с одного клочка земли на другой, отвечал огнем на огонь фашистов, в числе первых подходил к передовым линиям их обороны. Решительно действовал в бою старший инструктор политотдела дивизии старший политрук Юрин, показывая пример наступающим. Но при очередном броске вперед он получил тяжелое ранение и был отправлен в медсанбат.
К концу дня 102-й мотополк, являвшийся единственной боевой единицей 102-й дивизии, насчитывал в своем составе не более одного батальона, действовавшего отдельными группами в разных направлениях. Вышел из строя почти весь командный состав батальонов. Командование дивизии пришло к выводу, что с небольшим остатком людей 102-му полку весьма затруднительно продолжать выполнение поставленной задачи, и обратилось к командарму с просьбой «оказать помощь пополнением мсп в пределах имеющихся у командования армии возможностей» (ЦАМО РФ. Ф. 3050. Оп. 1. Д. 2. Л. 154).
Части 107-й дивизии во что бы то ни стало стремились закрепить достигнутый вчера успех, сделать новый рывок вперед, к станции Нежода. Ночью была произведена некоторая перегруппировка войск, в головной колонне предстояло наступать некрасовскому полку. Главным препятствием на его пути были укрепленные позиции у хутора Волосково. Полковник Миронов приказал брать этот укрепленный район противника фронтально, лобовым ударом. Полковник Некрасов предложил другой вариант: по глубокому оврагу зайти во фланг и в тыл противника, одновременным ударом с трех сторон уничтожить его огневые точки и завладеть хутором. Миронов не соглашался, но Некрасова поддержал командарм Ракутин. Ночью полковник Некрасов с двумя батальонами, насчитывавшими всего около четырехсот человек, совершил обходной маневр и еще затемно начал штурм высоты.
За ходом этого боя наблюдал командующий фронтом Жуков. Он был в восторге, когда стремительным ударом с двух сторон Некрасов захватил хутор Волосково. Однако это еще не было победой, это было только начало ожесточенных боев на подступах к станции Нежода. Немцы, опомнившись от внезапного удара, перешли в контратаку и отрезали полк Некрасова от других частей дивизии.
Оказавшись в окружении, Некрасов организовал круговую оборону. Он надеялся, что другие полки дивизии разорвут кольцо, и рассчитывал на новый удар по противнику с целью прорыва к указанной железнодорожной станции.
Командующий фронтом и командарм, видя, что фланги 107-й дивизии оказались еще более обнаженными, задумались над тем, как помочь 102-й дивизии, и требовали более решительных наступательных действий от командования 100-й дивизии.
85-й стрелковый полк капитана Козина, несколько приблизившийся вчера к деревне Радутино, с утра продолжил бой, обходя населенный пункт с юга. Брать Радутино предстояло 355-му стрелковому полку. Рано утром на командный пункт полка прибыл генерал-майор Руссиянов. Старший батальонный комиссар Гутник, продолжавший командовать полком вместо Шварева, доложил, что полк несет большие потери из-за плотного пулеметного и артиллерийско-минометного огня противника. Руссиянов поднял к глазам бинокль, стал осматривать окрестности.
«Передо мной предстала панорама гладкого, как доска, желтого скошенного поля перед деревней, — пишет И.Н. Руссиянов в книге “В боях рожденная”. — Никаких укрытий. Среди столбов земли и дыма от разрывов мин и снарядов медленно, очень медленно двигались вперед фигурки бойцов. Многие падали и больше не вставали. И вдруг упали все. И не вставали…
“Залегли”, — мелькнуло в голове.
Я не знаю, какая сила в следующий миг выбросила меня из окопа, на войне так бывает. Чуть пригнувшись, пошел вперед, к залегшим батальонам. “Поднять, поднять, во что бы то ни стало поднять”, — стучало в висках.
Я не видел, как вслед за мной выскочил из окопа старший батальонный комиссар Гутник, начальник артиллерии полка капитан Левченко и мой адъютант старший лейтенант Лясковский. Опомнился я, когда Лясковский резко толкнул меня в сторону, под горящий немецкий танк. В нескольких шагах хлопнул разрыв мины. По броне застучали осколки. Дальше мы уже ползли по-пластунски. С трудом нашли комбата, который доложил, что все командиры рот убиты.
— Вот что, комбат. Немедленно пошлите вперед бойцов забросать огневые точки гранатами! Лясковскому и Левченко возглавить роты и поднять их в атаку. И быстрее, быстрее!
В этот момент я отчетливо понял, что поднимать батальон надо именно мне. И когда услышал взрывы гранат, понял, что посланные вперед бойцы сделали свое дело, встал во весь рост и закричал: “За мной!”
Атака была стремительной. Подразделения ворвались в Радутино».
Так боевой генерал, закончив войну, описал запомнившийся ему бой за деревню Радутино, уже однажды отвоеванную у противника, потом сданную ему и опять отнятую у него. Сила, вытолкнувшая Руссиянова из окопа, называется чувством долга, которое стало особенно обостренным в дни решительного наступления, когда командующий фронтом Жуков, опираясь на приказ № 270, требовал от командиров всех степеней мужественных, решительных поступков. И командиры разделяли эти требования. «Бойцы должны знать, что их командир и комиссар не менее храбры, чем они сами, что командир и комиссар не оставят их в беде», — таково было нравственное убеждение красных командиров. Оно из уст в уста передавалось от старшего к младшему, находило подтверждение в их поступках на поле боя.
Подобно Руссиянову не раз поднимали своих бойцов в атаку другие командиры дивизий. «Два раза ходил в атаку, стараюсь быть не трусом, работать честно для Родины», — писал в эти горячие дни командарм Ракутин своей жене. Что же касается командиров полков, то они во время боя постоянно находились там, где труднее, шли на врага в одном ряду с красноармейцами.
В ночь на 1 сентября тщательно готовился к очередному бою полк майора Шитова. До самого рассвета велась активная разведка. Одну группу разведчиков возглавлял командир батальона Иванов. Он максимально точно установил силы противника, наметил рубежи для боевых порядков батальона. На рассвете полк пошел в наступление. Майор Шитов лично руководил атакой одного батальона. Силен был красноармейский удар. Как всегда, хорошо работали артиллеристы. Батарея лейтенанта Балынина разносила в щепки вражеские блиндажи, громила огневые точки противника. А он встретил цепи бойцов ожесточенным огнем из пулеметов и автоматов. Сдержать натиск красноармейцев немцам все же не удалось. Шитовцы выбили их с ближайшей высоты.
Самоотверженно сражались сибиряки, но события развивались не в их пользу. Полк Некрасова оставался в окружении. Немцы, пользуясь своим успехом, повели наступление на Митино. Оборонявший его батальон под командованием старшего лейтенанта Кудашкина вступил в смертельную схватку с противником.
