5. Предприниматели и рабочие
(В.П. Булдаков)
На январь 1917 г. в фабрично-заводской промышленности Петрограда и его окрестностей было занято более 400 тыс. человек, из них на металлообрабатывающих заводах — 237 тыс., причем 132 тыс. из них — на 14 заводах-гигантах (на одном Путиловском их было 26 тыс.). Основная масса столичного пролетариата работала на оборону. Шла неуклонная концентрация рабочей силы: если в 1914 г. в Петрограде было 33 завода с численностью рабочих свыше 1 тыс., то к 1917 г. таких предприятий насчитывалось уже 72, причем на них было занято большинство столичного пролетариата. За годы войны в столице численность металлистов выросла на 400%, рабочих-химиков — на 250%. Наряду с металлистами достаточно многочисленными были текстильщики (44 тыс.), представленные преимущественно женщинами. Впрочем, даже среди металлистов численность последних выросла в 10 раз, составив пятую часть всех занятых на производстве
. Столичный пролетариат не просто «феминизировался», он становился все более нетерпеливым.
Продолжилось снижение производительности труда. В то время, как численность рабочих в 1917 г. возросла на 3,6%, общий объем валовой продукции упал на 44,2%, а выработка на одного рабочего сравнительно с предыдущим годом снизилась на 41,5%. В целом валовая продукция сократилась на четверть, а выработка рабочего — на треть от довоенной. Перевод народного хозяйства на военные рельсы происходил медленно. Годовое производство вооружений превосходило довоенный уровень лишь на 229%. Все это происходило, несмотря на то что предприятия, работавшие на оборону, являлись наиболее организованным сегментом всей промышленности
.
Война требовала увеличения выпуска вооружений и соответствующей модернизации производства. На Западе это удавалось благодаря относительно согласованной работе правительства и предпринимателей. В России инновационной активизации отечественной буржуазии не наблюдалось. Приходилось надеяться на патриотическую «сознательность» пролетариата. 8 марта 1917 г., выступая в московском Совете, Керенский заговорил о том, что пролетариат должен стать «хозяином страны», заставив призадуматься людей свободных профессий
. Керенский говорил по-своему искренне: ранее в Петроградском Совете он заявлял о своем «пролетарском существе»
. В условиях революции, нареченной «буржуазной», собственно буржуазия чувствовала себя все более неуютно.
Временное правительство рассчитывало на своего рода патриотический союз предпринимателей и общественности. 10–11 марта состоялось соглашение между Обществом заводчиков и фабрикантов и ИК Петроградского Совета о введении 8-часового рабочего дня
. Для проведения его в жизнь на предприятиях организовывались фабрично-заводские комитеты, а затем учреждались заводские и центральная примирительные камеры
. 11 марта П.А. Пальчинский, заместитель министра А.И. Коновалова, на заседании Металлургического комитета заявил, что считает необходимым «опираться на все общественные организации, на все промышленные организации», поскольку без их сотрудничества невозможна организация обороны. Соответственно, был взят курс на превращение ВПК и Земгора в правительственные органы по скупке сырья
.
Раздраженные требованиями 8-часового рабочего дня и повышения заработной платы, представители металлургических и военно-промышленных предприятий пытались оказать давление на Временное правительство. Еще в середине марта предприниматели заговорили о том, что введение 8-часового рабочего дня на отдельных предприятиях приведет к падению производительности труда на 20%, а между тем рабочие требуют прибавки на 200–400%. Никакие примирительные камеры решить этот вопрос не могли, тем более что рабочие угрожали предпринимателям самосудом
. Вопрос мог быть решен только на уровне государственной власти.
В этих условиях деловые круги пытались занять своего рода круговую оборону, сопротивляясь натиску рабочих и увещеваниям власти. Еще в марте Петроградское общество заводчиков и фабрикантов взяло курс на проведение единой линии по всем вопросам рабочей политики. Основой «классового мира» должно было стать установление потолка прибылей и даже демонстративный отказ от них. Прибыли предпринимателей в некоторых отраслях, в том числе в текстильной и оборонной промышленности, оставались высокими, что становилось известно общественности
. Рабочие, морально поддерживаемые значительной частью общества, энергично протестовали против обогащения «буржуев» на войне.
14 апреля мысль о необходимости самоограничения прибылей высказал министр торговли и промышленности А.И. Коновалов. Он искренне считал, что «моральное значение проведения декрета о лимитации прибылей» станет «убедительным доказательством готовности торговли и промышленности нести все возможные жертвы для общего блага, доказательство, парализующее появление новых требований». Министр рассчитывал, что этого будет достаточно для «согласования справедливых интересов различных классов и подчинения этих интересов государственному и общественному благу»
.
Заявление это следует отнести к числу утопий того времени. Коновалов опасался отпугнуть предпринимателей, но некоторые представители буржуазии все равно негативно оценивали его робкие предложения. Не только рабочие, но и промышленники были убеждены, что их обирает та сторона, которую ей прочат в социальные партнеры. Сомнительно, что «моральный пример» буржуазии мог вдохновить рабочих. К тому же сами предприниматели так и не смогли сговориться между собой относительно ограничения прибылей
.
10 мая председатель Совета съездов представителей промышленности и торговли H. H. Кутлер сделал правительству заявление о «тяжелом положении, в котором оказались фабрики и заводы вследствие непомерных требований, предъявляемых рабочими». По его словам, в случае удовлетворения этих требований предприниматели Юга России потерпят такие убытки, что придется остановить производство. По мнению Кутлера, требовалось «немедленное и самое энергичное вмешательство правительства» в урегулирование вопроса о заработной плате, чтобы остановить ее дальнейший рост. В противном случае поддержание производства окажется невозможным
. Эта речь стала неожиданностью не только для министров-социалистов, но и кадетов.
На состоявшейся в конце апреля — начале мая 1917 г. конференции промышленников юга России было решено категорически отвергнуть требования рабочих о повышении заработной платы. Горнопромышленники Урала также заявляли, что требования рабочих превышают «всякий разумный предел». Чтобы заручиться поддержкой власти Петроградское общество заводчиков и фабрикантов представило в начале мая правительству докладную записку, содержащую обобщенные данные о перерасходе или исчерпании средств на «типичных» предприятиях в результате повышения заработной платы. Предприниматели подумывали также о создании особого фонда для поддержки своих членов в случае затянувшихся конфликтов с рабочими. В результате хозяева предприятий все чаще стали отказываться от договоренности с рабочими до выяснения точки зрения руководителей своих объединений
. Все это негативно сказывалось на промышленном производстве.
Но у рабочих был свой взгляд на происходящее. Под давлением Союза рабочих-металлистов петроградскому Обществу заводчиков и фабрикантов пришлось согласиться на заключение общего тарифного договора. Затем последовали бесконечные споры относительно расценок различных категорий рабочих. Лишь после двукратного решения третейского суда (от 14 июня и 10 июля) предприниматели согласились принять тарифный договор в целом. Однако многие предприниматели в знак протеста против этого решения вышли из Общества
.
