Предприниматели же и их лоббисты (Тимашев, Литвинов-Фалинский и др.), фактически поддерживая введение военного положения для рабочих, были против распространения этого положения на стачечников, считая, что оно должно быть согласовано с действующим законом о забастовках, что милитаризированные рабочие должны получить компенсацию — по крайней мере какие-то материальные льготы как военнослужащие. Для разрешения конфликтов между рабочими и администрацией целесообразно ввести примирительные камеры под председательством лица, назначаемого председателем Совещания. Еще ранее активными сторонниками создания третейских инстанций показали себя Путилов и Гучков. Особую полемику вызвало предложение о жестком контроле государства над бизнесом и особенно его прибылями, которая продолжалась и на последующих заседаниях. Весьма интересна позиция сторон в связи с обсуждением в этом плане опыта Англии. Там владельцы предприятий при заключении контракта представляли сведения о себестоимости изделий, которые затем проверялись «присяжными счетчиками». К представленным данным при выведении стоимости контракта приплюсовывались 10–20% в качестве прибыли. По мнению «государственников», это помогло бы экономить на заказах немалые средства, либералы же рассчитывали таким образом успокоить рабочих. Их противники указывали на негативные последствия для развития отечественной промышленности ущемления коммерческой свободы и отсутствие в России подобных структур.
Наконец, меньшинство Совещания (кадеты-думцы А.И. Шингарев, М.С. Аджемов, А.А. Добровольский, член Госсовета Ф.А. Иванов и др.) полностью отвергли саму идею милитаризации промышленности. По их мнению, в правовом отношении проект несостоятелен, так как противоречит основным началам отправления воинской повинности; в социальном плане он касается лишь рабочих, занятых на оборонных заводах; политически он несвоевременен, потому что «момент для выработки мер борьбы со стачками и уходом рабочих с предприятий уже упущен, ибо эти меры должны были быть проведены в начале войны; в настоящее время проведение подобного законопроекта может вызвать серьезные волнения среди рабочих». В России можно было бы говорить о мобилизации рабочих только в том случае, если бы прибыль предприятий была бы, как в Англии, также ограничена законом. Добровольский заявил, что предложенный жесткий вариант милитаризации промышленности, предполагающий милитаризацию всего персонала и собственников предприятий, не встречается ни у наших союзников, ни у противников. Но, противореча самому себе, он в то же время признал, что и в Германии, и во Франции, и в Англии предприняты меры по ограничению рабочего законодательства, прежде всего в отношении стачек, — правда, при функционировании арбитражных комиссий для разрешения конфликтов. При нарушении же закона о предприятиях, работающих на оборону, в Англии виновные, и рабочие и хозяева, подпадают под суд военных трибуналов. Как и его коллеги, он считал, что бороться со стачками путем репрессий нельзя: избежать экономических стачек можно только путем пересмотра отношений между хозяевами и рабочими. Что же касается политических стачек, то он весьма туманно намекал на необходимость принятия каких-то мер «по устранению в обществе причин недовольства».
Таким образом, при обсуждении проекта достаточно определенно выявились все основные точки зрения на проблему милитаризации промышленности. Совещание фактически так и не взяло на себя ответственность за ее решение. В итоге Поливанов ограничился тем, что сообщил Совету министров о суждениях Совещания по поводу законопроекта о милитаризации промышленных предприятий, работающих на оборону. Правда, несколько позднее военное ведомство все же подготовило и внесло в Думу проект «Положения о мобилизации промышленных предприятий». В нем уже не было пункта об объявлении рабочих и служащих мобилизованных предприятий военнослужащими. Они лишь получали отсрочку от призыва на время работы и незамедлительно теряли ее в случае увольнения. Все конфликты должны были рассматриваться особыми уполномоченными, назначенными на заводы Особым совещанием по обороне, а во второй инстанции — районными заводскими совещаниями с участием представителей сторон. Проект вызвал недовольство ЦВПК, предпринимательских и общественных организаций. В записках ЦВПК по этому поводу указывалось, что угрозы отправки на фронт и репрессии не достигают цели, что проект вместе с рабочими закрепощает и самих владельцев предприятий, фактически ставя во главе последних особоуполномоченных лиц, «малокомпетентных и с огромными полномочиями»
.
Пока проект проходил предварительные рассмотрения в Думе, весной 1916 г., в связи с новым подъемом стачечного движения, Особое совещание вынуждено было вернуться к обсуждению рабочего вопроса. На заседании 14 мая вновь обсуждались проблемы милитаризации работающих на оборону предприятий. Наблюдательная комиссия представила свои предложения: 1) объявить заводы на военном положении с зачислением военнообязанных рабочих на военную службу; 2) подчинить невоеннообязанных рабочих особым правилам; 3) использовать предоставленное председателю Совещания право регулировать заработную плату; 4) установить суровые кары за подстрекательство и участие в забастовках. И опять мнения членов Совещания резко разошлись
.
Особенно жесткую позицию заняло правоконсервативное крыло. H. E. Марков всецело поддержал предложение комиссии о необходимости объявить заводы на военном положении, как это сделано на железных дорогах. Не следует смущаться ни подчинением военному режиму женщин, ни судьбой сельского хозяйства в связи с запрещением рабочих покидать предприятия («тем или иным путем сельские хозяева добудут себе рабочие руки»), ни недовольством предпринимателей в связи с возможным ограничением их прибылей. Милитаризацию заводов следует провести властью военного министра, так как Дума не одобрит эту меру, а обсуждение проекта вызовет новые волнения. Его поддержал С.И. Тимирязев, предложив в качестве компенсации регулирование заработной платы властью председателя Совещания, как и предусматривалось «Положением». Член Госсовета В.И. Карпов высказался за введение военного положения не на предприятиях, а в местностях, где они расположены. Причем, считал он, не «следует смущаться суровостью военных репрессий» — вплоть до расстрелов.
В то же время ряд членов Совещания в очередной раз выразили сомнение как по поводу целесообразности милитаризации в предложенном варианте, так и ее юридической правомерности. Даже Стишинский отметил, что на заводах работают не только военнообязанные, и их статус до сих пор не определен. К тому же на многих заводах есть отделы и цеха, не работающие на оборону. Объявление же военного положения в отдельных местностях фактически потребует введения такового по всей империи. Но главное, предупреждал он, зачисление на военную службу повлечет за собой предоставление рабочим соответствующего жалованья и пайка, установления военной дисциплины — все эти вопросы требуют дополнительной проработки. Н.Ф. фон-Дитмар свое выступление посвятил фактически оправданию военного бизнеса, доказывая, что подоплекой стачечного движения являются не экономические причины, а в основном «политические интриги». «Предприниматели не заслуживают упрека в несоблюдении государственных интересов, — заявил он, — далеко не всюду прибыль предприятий велика; если же вообще ход предприятий ненормален, то от причин общих; значительностью прибылей смущаться не следует, так как эти прибыли, возвращаясь в предприятие, лишь способствуют его развитию». Крайнюю точку зрения среди сомневающихся и «осторожных» высказал экс-министр В.И. Тимирязев, повторивший свое мнение, что «ныне уже упущен срок для введения милитаризации», что «самая милитаризация комиссией не разработана и предусматриваемые ею репрессивные меры, вплоть до расстрела, расходятся с основным заданием: обеспечить нормальный ход работ». Либерально и умеренно настроенные члены Совещания (Родзянко, Стахович, Львов, Савич и др.), не отказываясь в принципе от идеи милитаризации, предлагали доработать проект и провести его через Думу, так как, по заявлению Родзянко, «вне законодательного пути милитаризация заводов произведет угнетающее впечатление своим репрессивным характером». Почти все сторонники жестких мер были против внесения проекта в Думу, считая, что и борьба с забастовками, и регулирование заработной платы отнесены законом к компетенции председателя Особого совещания. По этому поводу весьма знаковым было мнение Литвинова-Фалинского, заявившего, что борьба с забастовками возможна не обязательно принятием специального законодательства, но и мерами, принимаемыми «в порядке управления». Фактически эта установка уже реализовывалась на практике всеми низовыми органами различных ведомств, особенно охранительного, в тесном контакте с предпринимательскими организациями, прежде всего с обществами фабрикантов и заводчиков. Совещание, так и не придя к какому-либо согласованному мнению, лишь высказалось за ускорение рассмотрения законопроекта, находящегося в Думе. Однако в общей законодательной форме эта инициатива так и не была реализована.
