Для справки.
К 22.06.41 г. 55-й иап Покрышкина имел на вооружении 54 И-153 и И-16 (в том числе 15 неисправных), а также 62 самолёта МиГ-3, на которых могли летать 22 лётчика из 70 (как видите, все истребительные полки смешанных авиадивизий в приграничных западных округах были достаточно мощного состава — 70–72 истребителя). 22.06.41 г. в результате налёта немецких бомбардировщиков на аэродроме в Бельцах погибло 2 человека, сгорел склад ГСМ, повреждено три МиГ-3. К концу дня лётчики полка одержали 10 побед. Погибло три летчика.
4-й иап 20-й сад к 22.06.41 г. имел 71 И-153 и И-16 (в том числе 12 неисправных), а также 60 самолётов МиГ-3 (из них 7 неисправных), на которых могли летать 22 лётчика из 52. Базировался в Григориополе (И-153 и И-16) и в Кишинёве (МиГ-3). 22.06.41 г., несмотря на 10 налётов немецких бомбардировщиков, полку удалось не потерять ни одного самолёта, а над Григориополем, Тирасполем и Кишинёвом пилоты полка сбили около 20 вражеских самолётов.
45-й сбап этой же авиадивизии к 22.06.41 г. имел 54 самолёта СБ (в том числе 4 неисправных), а также 5 самолётов Пе-2, ещё не освоенных лётчиками. Всего в полку было 27 экипажей. Перед началом войны полк базировался в Гросулово и Тирасполе. 22.06.41 г. немецкая авиация предприняла два неудачных налёта на аэродром Гросулово. Полк потерь не имел.
211-й бап к 22.06.41 г. имел 18 самолётов Су-2 (в том числе 6 неисправных). Всего в полку было 56 боеготовых экипажей и 20 экипажей проходили переподготовку. Полк имел 5 эскадрилий. Перед войной полк базировался в Котовске, но с апреля 1941 г. находился на полевом аэродроме у Днестра. 22.06.41 г. за 20 минут до начала войны полк был поднят по тревоге. В течение дня совершил несколько боевых вылетов, производил разведку и атаковал румынскую конницу (все подобные шап и бап в смешанных авиадивизиях западных округов были выдвинуты к самой границе в июне 41-го).
Также в состав 20-й сад на 22 июня входил и 146-й иап, имевший 20 самолётов МиГ-1 и МиГ-3.
Как видите, перевооружение истребительных полков этой дивизии на новые МиГи шло активно (в КОВО доходило до того, что в том же 149-м иап 64-й авиадивизии кроме 67 И-16, И-153 было 64 истребителя МиГ-3, так до конца и не освоенных лётчиками). Но как раз благодаря этой замене полки 20-й дивизии и были разбросаны по нескольким аэродромам. Хотя это не помешало им получить приказ о рассредоточении в ночь на 22 июня и выполнить его.
Было или не было 19–20 июня приведение этих полков 20-й сад в повышенную б/г, сказать сложно. Скорее всего, Осипенко если и не объявил боевую готовность, то мог сослаться на то, что его полки активно занимались перегоном новых самолётов. Поэтому никак не пострадал в разборках с военными лета 1941 года…
Но кое-что об Осипенко можно найти у маршала М.В. Захарова, начштаба ОдВО в те дни: «На кишинёвском аэродроме попали под удар семь самолётов СБ, три Р-2 и два У-2, потому что их командир авиационной бригады А.С. Осипенко не успел выполнить указание о перебазировании самолётов на оперативный аэродром» (Захаров М.В. Указ. соч., с. 226). Т.е. ещё и в Кишинёве находились СБ этой авиадивизии, которые Осипенко не вывел из-под удара.
Какие окончательные выводы можно сделать по ВВС и ПВО западных округов, отвечая на вопрос: почему расстреляли всех командующих ВВС этих округов, кроме Одесского ВО? А выводы простые.
ВВС и ПВО всех западных округов 19–20 июня 1941 года получили приказы о приведении их в боевую готовность «повышенная». И приказы о приведении в б/г поступили из Москвы. Однако одни части вообще не ставились в известность командованием округов или командирами дивизий в известность об этом повышении б/г», другие 20–21 июня получали приказ на отмену предыдущего приказа с «разрешением» распустить лётчиков по домам вечером 21 июня. Часть дивизий б/г отменили, а часть всё же оставили лётчиков хотя бы на аэродроме.
При этом некоторые авиачасти, стоящие ближе к границе, получали приказы о снятии вооружений, но почти нигде не были подготовлены запасные площадки, пригодные для боевой работы, куда могли бы перебазироваться самолёты в ночь на 22 июня после получения «Директивы № 1». Или тем более днём 22 июня после первых налётов немцев.
Кто-то сомневается, что приказ на приведение в боевую готовность ВВС был до 22 июня и именно из Москвы? Зря. Смотрим, что показал об этом генерал Павлов:
«Явившиеся ко мне в штаб округа командующий ВВС округа Копец и его заместитель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО. Этот разговор с командующими армий происходил около двух часов ночи». (Протокол допроса Д.Г. Павлова от 7.07.1941 г. Источник: Ямпольский В.П. Уничтожить Россию весной 1941 г. (А. Гитлер. 31 июля 1940 года): Документ спецслужб СССР и Германии. 1937–1945 гг. М., 2008 г., с 457–481.)
Можно подсказать: к «около двух часов ночи» Копец никак не мог бы ещё выполнить приказ НКО о приведении ВВС в боевую готовность и рассредоточить самолёты по Директиве № 1 от 22.20 21 июня. Павлов после разговора с Тимошенко после 1.00 начал обзванивать армии и давать им команду «приводить войска в боевое состояние». А Копец и Таюрский, по его словам, и прибыли к нему в это время с докладом, что приказ НКО о приведении в б/г уже выполнен. Т.е. в это время они могли врать Павлову только о «выполненном» ими приказе НКО о приведении в б/г, полученном ДО Директивы № 1. И приказ такой мог быть только от 19 июня.
Выводы читающие, думаю, сами сделают — «кто виноват»…
КАК АРЕСТОВЫВАЛИ ГЕНЕРАЛА ПАВЛОВА
Говоря о «трагедии 22 июня» нельзя не вспомнить снова генерала Павлова. И говоря о командующем ЗапОВО, стоит немного процитировать не воспоминания, а роман о войне. В книге «Кто проспал начало войны?» в отдельной главе был проведён разбор протоколов допроса генерала армии, командующего Западного ОВО Героя Советского Союза Д.Г. Павлова, по которым хорошо видно, что натворил это генерал и «герой». Повторяться не будем, но приведём одну беседу из книги И. Стаднюка «Война». Дело в том, что Стаднюк писал свой роман по заказу тогдашней власти (во всяком случае, без её разрешения он точно не был бы опубликован) и поэтому, похоже, Стаднюк ознакамливался с теми же протоколами допроса Павлова:
«— Вы требовали встречи с наркомам обороны…
— Я и сейчас требую, — с напряжённым спокойствием ответил Павлов.
— Нарком не может оставить командный пункт фронта. Я представляю руководство следственной части…
— Ни на чьи вопросы, пока я не побеседую с маршалом Тимошенко, отвечать не буду!
В это время дверь землянки распахнулась, и в лучах электрической лампочки сверкнул красной эмалью густой частокол ромбов в петлицах Мехлиса.
