По директивам ГШ от 11–12 июня запрещалось пока выводить войска в приграничную зону. А Жуков написал, что «при этом передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей» (мол, это началось до 13–14 июня, до Сообщения ТАСС). Но это означает, что и для них был до 21 июня свой приказ.
Дальше Жуков описал то, как он прозорливо придумал ещё в декабре 1940 года снова вернуть в РККА мехкорпуса. Сегодня известно, что к зиме 1940–1941 года в РККА было уже 9 мехкорпусов, а Жуков решил создать ещё 21 мехкорпус. И в каждом по тысяче танков, и все чуть не в течение 1941 года должны быть сформированы.
«В окончательном варианте организационного плана, датированном февралём 1941 года и составленном начальником Генерального штаба генералом армии Г.К. Жуковым, предусматривалось иметь 314 стрелковых дивизий, 65 управлений стрелковых корпусов и 30 механизированных корпусов» (Захаров М. Указ. соч., с. 420).
И перед этими не имеющими полного комплекта по танкам мехкорпусами к июню 1941 года ставились полноценные задачи. М.В. Захаров так оценил это «реформирование» Жукова:
«Новый план не учитывал наших производственных возможностей.
Только для удовлетворения полной потребности механизированных корпусов в танках KB и Т-34 потребовалось бы до 5 лет. В целом же перевооружение всех танковых частей и соединений новой материальной частью при существовавших в 1940–1941 годах мощностях танковой промышленности могло быть осуществлено за 9-10 лет.
Подобная картина наблюдалась и в авиации.
В условиях надвигавшейся войны, когда вырисовывались явные признаки готовившегося нападения фашистской Германии на СССР в самые ближайшие месяцы, предпринятые меры по коренному переустройству основных видов вооружённых сил и родов войск были не только ошибочными, но и весьма опасными. По существу армия на какое-то время приводилась в небоеспособное состояние. Например, ранее сложившиеся, слаженные и обученные танковые бригады были почти все одновременно расформированы и растворены в новых механизированных корпусах. Последние могли стать боеспособными только через несколько лет. Не случайно поэтому наши механизированные корпуса к началу войны напоминали больше учебные соединения, чем боевые единицы» (Захаровы. Указ. соч., с. 420–421).
Вот так лукавил «маршал Победы» Жуков, оправдываясь за свои поступки перед Историей. Однако в черновиках он достаточно чётко показал, что приведение в боевую готовность перед нападением Германии проводилось, и весьма активно.
Впрочем, возможно, кто-то из слов маршала Г.К. Жукова сделает свои выводы и сможет доказать, что войска западных округов не приводились в боевую готовность до 21 июня. И не должны были. Хотя как можно поднимать части и выводить их «в районы, предусмотренные планами прикрытия», или тем более «в зону пограничных частей» и при этом не приводить их в боевую готовность — сказать сложно. И при этом Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» утверждает, что военные ничего о дате нападения не знали:
«Та информация, которая исходила от начальника разведывательного управления (РУ ГШ — Авт.) Ф.И. Голикова, немедленно докладывалась нами И.В. Сталину Я не знаю, что из разведывательных сведений докладывалось И.В. Сталину генералом Ф.И. Голиковым лично» (М., 1969 г., с. 226).
«Я не могу сказать точно, правдиво ли был информирован И.В. Сталин, действительно ли сообщалось ему о дне начала войны. Важные данные подобного рода, которые И.В. Сталин, быть может, получал лично, он мне не сообщал. Правда, однажды он сказал мне:
— Нам один человек передаёт очень важные сведения о намерениях гитлеровского правительства, но у нас есть некоторые сомнения…
Возможно, речь шла о Р. Зорге, о котором я узнал после войны…» (М., 1969 г., с. 238.)
При этом про Зорге Жуков, конечно, придумал, а начальнику РУ ГШ Ф.И. Голикову писать мемуары просто запретили. (Это уже достаточно «общеизвестный» факт — пенсионер Голиков даже возил пенсионеру Жукову те докладные с его росписью как генерала армии. Ведь начальник РУ ГШ не носит документы главе правительства. Он их наркому обороны представляет да начальнику Генштаба, а уж те и представляли их Сталину. Но сам Голиков у Сталина был считанные разы…)
Но самое забавное, что этот неопубликованный кусок черновых записей Г.К. Жукова от «не позднее 1965 года» опубликовала «малиновка» — «Международный фонд Демократия”. Документы 1941. В 2-х книгах», которая вышла под общей редакцией академика А.Н. Яковлева и у которой был очень солидный редакционный совет: А.Н. Яковлев (председатель), Е.Т. Гайдар, А.А. Дмитриев, В.П. Козлов, В.А. Мартынов, С.В. Мироненко, В.П. Наумов, Р.Г. Пихоя, Е.М. Примаков, А.Н. Сахаров, Г.Н. Севостьянов, С.А. Филатов, А.О. Чубарьян, В.Б. Юмашев…
Как видите, кроме таких одиозных фигур, как оголтелые антисоветчики и разоблачители сталинизма А. Яковлев, Е. Гайдар, или «историки» Сахаров, Чубарьян с архивистом Пихоей, в совет входили и такие люди, как Е.М. Примаков (зять одного из заместителей Берии и начальник внешней разведки РФ в 1990-е), которые и выставили этот черновик Жукова в конце сборника. Так что, как говорится, все претензии к публикаторам «малиновки», что и выложили этот черновик…
А теперь смотрите, что писал Жуков официально, например, о «воззрениях» НКО и ГШ на начало войны: «Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений».
Но вообще-то это не «мнение» начальника ГШ Жукова в 1941 г., а оправдание Жуковым своих ошибок, сделанных им накануне войны. «Мнение» же Жукова 1941 г. о том, как начинается война, выражено им в его докладе на декабрьском совещании и в известных нам планах начала войны, в которых нет ни единого намёка на какие-то мифические армии вторжения.
А вот это якобы слова Сталина от примерно середины июня, сказанные им Тимошенко и Жукову на их предложения о приведении войск в боевую готовность, рассказанные Жуковым в частных беседах: «Если будете продолжать провоцировать немцев на границе передвижениями войск без нашего разрешения, полетят головы, попомните мои слова». Если допустить, что они правдивы, то здесь речь идёт как раз о передвижениях войск непосредственно у границ, т.е. о приграничных дивизиях, которые до 19 июня и запрещено было двигать. Но «глубинных» дивизий это как раз и не касалось — они начали выдвигаться с 8–11–15 июня, но их выдвижение немцам ещё надо было отследить. Но если приграничные дивизии начнут выдвигаться с мест постоянной дислокации на исходные позиции согласно планам прикрытия, то именно это и может спровоцировать немцев.
Чего всё же не хватает в тексте Директивы № 1 и что, возможно, на самом деле было Директивой № 1
О чём «забыл» сказать Г.К. Жуков в «Воспоминаниях…» и никогда не говорил и не писал (хотя в поздних, посмертных изданиях некие намёки и делал), — почему в Директиве № 1 от 21 июня 1941 года ничего нет о том, как должны действовать войска в случае, если враг границу перейдёт!
