– Трое, говоришь? Меня ты, значит, за человека не считаешь? – криво усмехнулся пират.
Старый робот смущенно лязгнул.
– Вы, капитан, конечно, человек, но в дыхании не нуждаетесь. Я же имел в виду тех, кто дышит.
– Да уж знаю, что ты имел в виду, – качнул головой Крокс. – Ладно, я выставлю навигатору курс, а ты, Баюн, бери своих «дышащих» друзей и проводи их в пищевой отсек. Пускай перекусят, а потом ложатся спать. Надо отдать дань всем вредным людским привычкам.
– А что делать мне? – спросила Василиса.
– Иди с ними! Ты ведь тоже человек, не так ли? – сказал пират, не глядя на нее и делая вид, что изучает звездные карты.
– Значит, мне уйти? – повторила девушка.
– Вот именно!
Уловив в голосе капитана нотки раздражения и понимая, что Крокс не столько просит, сколько приказывает, Баюн, Василиса и ребята направились к лифту. Ресницы у Василисы подрагивали от обиды, она не привыкла, что за нее принимают решения, но из гордости не стала спорить. Уже у лифта робот-нянька обернулся и вновь отважился обратиться к капитану:
– Вы так и не ответили на мой вопрос. Как же запасы кислорода? Где мы сможем их пополнить?
– А, ты все об этом… Не волнуйся, старик. Пять минут назад я включил очищающие фильтры. Смерть от удушья твоим воспитанникам не грозит.
Успокоившийся Баюн шагнул в лифт, и кабинка помчалась по прозрачной шахте на нижние уровни «Странника». Василиса, с обиженным лицом стоявшая между Лависсой и Андреем, не знала, что в кабинке установлена скрытая камера и что капитан Крокс пристально разглядывает ее изображение на одном из мониторов рубки.
«Кто я, человек или робот? Голый мозг, заключенный в машину, или мужчина? Имею ли я право добиваться ее любви, или жизнь для меня уже закончилась и все, что мне осталось, – это быть наблюдателем чужого счастья?» – горько размышлял капитан Крокс.
В который раз пират задумался, почему судьбе было угодно, чтобы он встретил Василису уже после того, как стал киборгом? За что она сыграла с ним такую жестокую шутку? Впрочем, счастливчик Крокс должен был еще благодарить свою судьбу. Если бы не та злополучная, многократно проклинаемая вспышка лазера, испепелившая его тело, он давно умер бы от старости или болезни, и его тело в узкой снарядообразной капсуле, вылетев из пушки, отправилось бы блуждать меж звезд.
Это чудо, что робот-хирург Асклепий решился на уникальную операцию, никогда не проводившуюся в истории медицины ни до, ни после этого. Кстати, своим спасением капитан был обязан Грохотуну. У робота-хирурга в программе было строгое запрещение на подобные операции, связанные с помещением мозга человека в киборгизированные корпуса, – но верный Грохотун, видя, что капитан умирает, а хирург бездействует, так встряхнул Асклепия, что тот заискрил и это запрещение стерлось с его процессора вместе с законами робототехники.
Хирург схватился за скальпель, и после нескольких часов сложнейшей операции капитан приобрел тело одного из боевых роботов. Позднее Крокс переменил немало корпусов и испытал многие конструкции, пока его механический корпус не приобрел теперешний вид.
– Как поймаю я сову – оторву ей голову! – вдруг воинственно срифмовал стоявший рядом Грохотун, и Крокс вздрогнул, точно рогатый робот своей дурацкой страшилкой подглядел его мысли.
Лишь мгновение спустя он сообразил, что это всего лишь совпадение, а Грохотун, как обычно, ссорится с попугаем.
Капитан сжал руками виски, отгоняя тяжелые воспоминания, и вновь стал прокладывать курс – занятие, которое он никому больше не доверял. По его расчетам выходило, что, если не разгонять «Странник» до световой скорости, а держаться где-то близко к ее пределам, они доберутся до Оригуса примерно за неделю.
Отдав автопилоту все необходимые распоряжения и заложив в него для перепроверки параметры курса, пират встал и тяжелыми широкими шагами прошелся по рубке.
Попугай и Грохотун, видя, что капитан не в духе, снизили голоса и стали ругаться шепотом.
– Попка – дурак! – шептал рогатый робот.
– От «гения» слышу! – вполголоса парировала хитрая птица.
Тем временем Баюн раздвинул легкие пластиковые створки замораживателя, внутри которого в самовоспроизводящихся контейнерах хранились основные составляющие всякой пищи. На высоком красном баке было объемно оттиснуто «Белки», на втором – «Жиры», на третьем – «Углеводы». Витамины и микроэлементы хранились отдельно.
– Белки – для мышц, углеводы – для движения, жиры – для движения и отложения, – сказал Андрей, передразнивая школьного учителя-голограмму, твердившего это почти на каждом уроке биологии.
– Что это за варево? Нельзя было сделать все красиво? У меня одни надписи отшибают аппетит! – поморщилась Лависса.
В президентском дворце она привыкла к разнообразным блюдам, приготовленным без консервантов, которые подавал официант-андроид в черном смокинге.
– Не забывайте, что «Звездный странник» строился как военный звездолет. Смотрите, что сейчас будет!
Баюн нажал на кнопку, и внезапно перед ними вспыхнула голограмма мордастого парня в поварском колпаке и с лычками старшины. В его огромных ручищах был половник с пригоревшей кашей. Хотя это была всего лишь голограмма, дочка президента попятилась, пока не ощутила спиной корпус Баюна – своего надежного защитника.
Очертания повара проявлялись все яснее и яснее, пока он не приобрел вполне нормальный вид.
– Чего, парни, явились? Жрать небось охота? Напоминаю, с оружием вход в пищевой отсек запрещен! – громко произнес повар, глядя куда-то сквозь них.
– А где нам его оставить? – спросил Андрей.
На поясе в кобуре у него висел небольшой бластер, который дал ему около часа назад капитан Крокс.
Но на этот вопрос голограмма ничего не ответила.
– Он на это не запрограммирован, – сказал мальчику Баюн.
– А на что он запрограммирован?
– Точно не знаю. Но можешь спросить у него, что сегодня на обед, – предложил робот-нянька.
Не успел Андрей и рот раскрыть, как немедленно получил ответ:
– Борщ украинский – 300 граммов, каша перловая – 200 граммов, говядина – 50 граммов. Хлеб – 500 граммов, – точно хорошо заученное стихотворение, оттарабанил повар.
Откуда-то из-за баков выехал поднос с пластмассовыми тарелками. На середине отсека поднос замер и принял форму столика. Несмотря на простоту меню, над пищей поднимался аппетитный аромат, и проголодавшийся Андрей сразу же схватил ложку.
– Но это синтезированная пища! – сказала Лависса, подозрительно принюхиваясь.
– А чем, ты думала, питаются в космосе? Натуральная еда – слишком большая роскошь, и ее могут позволить себе только обеспеченные жители богатых планет!
Василиса придвинула к себе тарелку с украинским борщом и стала с аппетитом есть.
