Видя, что ему не удается справиться с мощным терминатором, Грохотун в ярости выставил свою бычью голову и, разогнавшись, поддел рыцаря на рога. Тот на мгновение замешкался, и этого было достаточно, чтобы робот-убийца схватил его и, тяжело приподняв над головой, сбросил в открытую шахту лифта. Через некоторое время из нее донесся слабый звук взрыва.
– Готово! Нет такого боевого робота, который смог бы меня одолеть! – Грохотун с гордостью постучал себя кулаком в грудь.
– Долго ты с ним воевал! Пару раз мне казалось, что ты останешься без своей рогатой башки! – Попугай не мог удержаться, чтобы не омрачить великану радость победы.
Капитан Крокс тоже решил испортить настроение Грохотуну.
– Игры кончились! Пленники должны быть где-то здесь! Ищите их! – приказал он.
Грохотун и попугай обшарили все находившиеся поблизости отсеки, но беглецов найти не смогли. Впрочем, это не слишком удивило капитана. Он помнил, что тридцатый уровень – один из самых длинных и разветвленных на «Вселенском Орле», с сотнями отсеков и технических лабораторий, и затеряться в нем очень просто.
– Хорошо, – спокойно сказал Крокс, когда ему сообщили, что поиски не принесли никакого результата. – Хотят поиграть в прятки – поиграем! Грохотун, неси биолокатор! А если и это не поможет, мы перекроем уровень доступа воздуха – это не оставит им выбора.
Глава 25
ГАЛЕРЕЯ ИСКУССТВ
Куда же скрылись беглецы, если даже после длительных поисков космические пираты не смогли их обнаружить?
Услышав недалеко от лаборатории искусственного интеллекта шум битвы, Баюн осторожно выглянул из отсека, где они прятались, и увидел, как Грохотун снес голову ниндзе-терминатору и сражается с рыцарем.
Робот-нянька сообразил, что, когда великан прикончит всех чудовищ из лаборатории, он вполне может приняться и за них.
– Пора отсюда выбираться! Здесь они нас легко найдут! – шепнул он Андрею и Лависсе и выбросил разряженный и ставший уже бесполезным бластер.
Друзья осторожно перешагнули через занявшего весь проход терминатора-гориллу и выскользнули из отсека. В это время капитан Крокс искал их в одной из соседних лабораторий, а Грохотун и попугай были заняты битвой с роботом-рыцарем, крутившим над головой остро отточенным мечом, поэтому беглецы смогли проскочить незамеченными. Путь к лифту был отрезан, и у них не оставалось иного выбора, как пробираться в глубь заброшенной базы.
Тридцатый уровень был одним из самых сложных и опасных: от него шли сотни других вспомогательных отсеков.
Путешественники углублялись все дальше и дальше. Одно время им приходилось пробираться в кромешной тьме: «вечные» лампы в этой части уровня не горели. Неожиданно стало светлее, коридор расширился, друзья остановились перед раздвижной дверью, отличавшейся от других тем, что по обе стороны от нее замерли мускулистые мраморные атланты, а на табличке была яркая надпись: «Галерея искусств (2400–2950 гг. н.э.)».
Двери галереи искусств приветливо раздвинулись, едва Лависса ступила на выложенную желтыми плитами дорожку у входа. Девочка вопросительно оглянулась на Баюна и Андрея. Ей ужасно надоело бродить по темным закоулкам заброшенной базы и хотелось посмотреть на что-нибудь красивое и яркое.
– Почему бы и не зайти! – согласился мальчик. – Может, мы сможем здесь спрятаться?
Робот-нянька прислушался, не звучали ли в отдалении шаги преследователей, но все было тихо, и друзья вошли в галерею. Прямо перед входом, постукивая копытом, стоял большой белый конь с крыльями. Заметив людей, конь заржал, тряхнул длинной гривой и галопом поскакал им навстречу. Это было прекрасное, но в то же время страшное зрелище: мчащийся прямо на них огромный крылатый жеребец с могучей грудью и стройными, точеными ногами.
– Он собьет нас! – Лависса хотела отпрыгнуть, чтобы не быть опрокинутой, но в этот момент конь проскакал сквозь нее и исчез.
– Объемная голограмма, – пояснил Баюн, – но выполнена просто удивительно. Я сам на мгновение поверил, что он настоящий.
– Я думал, здесь будут только картины и скульптуры. – Андрей перевел дыхание.
– Здесь будет все, что угодно. Искусство намного многообразнее, чем ты себе представляешь, – поучающе сказала девочка, оправившаяся от испуга.
Поодаль на низкой мраморной подставке лежало что-то совсем крошечное. Андрей подошел и осторожно присел рядом на корточки. На подставке, ничуть не пострадавшей от времени, была табличка с одним-единственным словом: «Жизнь».
– Что там? Думаешь, ты стеклянный? – нетерпеливо спросила Лависса, которая не видела того, что лежало на подставке, так как Андрей закрывал это спиной.
– Называется «Жизнь», а почему – непонятно. – Мальчик взял с подставки маленький овальный предмет коричневато-зеленого цвета и положил его на ладонь.
Вдруг эта странная крошка треснула, и из нее показался тоненький росточек.
– Это желудь, – сказал Баюн. – Не бойся, смотри!
На ладони у Андрея быстро вырастал молоденький дубок. Вначале у него было только два мелких листочка, но уже через минуту деревце вытянулось, окрепло, а его юный ствол дотянулся почти до потолка. Ствол быстро расширялся, делался все сильнее и толще, потом покрылся коричневой морщинистой корой. Но что удивительно: мальчик, держащий его на ладони, не чувствовал веса огромного дерева. И вот уже вширь раскинулась развесистая крона могучего старого дуба с темно-зеленой листвой. Дерево стало таким высоким, что нельзя было разглядеть его вершину. Мощные корни дуба уходили в пол галереи.
Внезапно подул ураганный ветер, и, хотя никто из путешественников его не чувствовал, крона дуба стала гнуться и стонать, как в сильную бурю. Листья облетали, ветви обламывались, а толстый ствол стал засыхать. Но прежде чем дуб исчез, сверху, с его кроны, упал молодой желудь.
На ладони Андрея ничего не было. От дуба-великана, только что занимавшего, казалось, весь отсек, не осталось и следа, только крошечный желудь на полу.
– Теперь понимаешь, почему это называется «Жизнь»? – спросил Баюн.
Мальчик кивнул, поднял с пола желудь и осторожно положил его в ложбинку на подставке.
Чуть дальше на стене висел большой кристаллический экран, на котором, медленно сменяясь, чередовались картины. На всех картинах был один и тот же земной пейзаж: лес, озерцо, домик на опушке. Но постепенно изображение менялось: то по лугу проходило стадо коров с пастухом, то из трубы домика поднимался дым, то летний лес желтел и облетал, уступая дорогу осени.
Пока Лависса любовалась пейзажем, Андрей отправился в конец галереи. Он прошел мимо музыкальных картин, возле которых на полу валялся корпус робота-хранителя, исчерпавшего свой энергозапас. Далеко не все картины и скульптуры выдержали испытание временем, многие кристаллические экраны погасли, а некоторые экспонаты были расколоты: очевидно, Грохотун-разрушитель уже успел наведаться в музей.
