* * *
«Нападай первой, сражайся насмерть и забирай все, что тебе нравится. И не испытывай угрызений совести». Легко сказать! У меня только одно возражение: как потом спать по ночам? Вот серьезно. Каково это – закрывать глаза и видеть тех, кто несчастен по твоей вине?
Я вернулась в зал суда перед заключительным словом обвинения и села рядом с мамой. Она хмуро оглядела мое зареванное лицо, положила руку на плечо и привлекла к себе.
Прокурор был в ударе. Как и свойственно тем, кто проигрывает.
– Итак, господин судья, я бы хотел подытожить аргументы обвинения. Тринадцатого ноября Вильям Веланд узнал, что на его девушку совершено нападение. Мисс Эванс, пребывая в больнице, сообщила ему, что это сделал мистер Тревор Фьюри, и мистер Веланд отправился к нему домой, чтобы наказать. Действия мистера Веланда носили крайне жестокий характер. Скорая диагностировала у мистера Фьюри множественные травмы, включая сломанную челюсть, сотрясение мозга, повреждение мягких тканей лица, а также сломанную руку. Перелом руки, вероятно, приведет к утрате профессиональной трудоспособности, так как мистер Фьюри в течение долгого времени не сможет держать фотокамеру в руке. У мистера Веланда уже была конфронтация с мистером Фьюри, и, вероятно, вовсе не жажда мести за любимую руководила им, а холодный и трезвый расчет. Мистер Веланд не раскаивается в том, что сделал, и в следующий раз готов сделать то же самое. Он не рассчитывает на справедливый суд и готов вершить его сам. Мистер Веланд должен извлечь урок и понять, что судебная система и только она должна нести правосудие, ибо суд, будь он плохой или хороший, является признаком цивилизованного общества, а самосуд отбрасывает нас к диким первобытным временам. Судебную систему можно реформировать и усовершенствовать, а самосуд как был стихийным проявлением человеческой злобы и ненависти в незапамятные времена, так им и останется.
Зал встретил речь прокурора гробовым молчанием. Вильям обводил глазами зал и, когда увидел меня, выдохнул. Его грудь поднялась и опустилась, плечи расслабились. Он улыбнулся мне, но я не смогла вернуть улыбку.
Я решила, что останусь до окончания судебного заседания, потом поздравлю его, а после нужно будет незаметно уйти. Вернуться домой в Атлон и еще раз хорошенько обдумать, что делать дальше…
– Ваша честь. – Отец тем временем положил локти на кафедру и раскрыл перед собой кожаную папку. Он не нервничал, выглядел очень сосредоточенным и хмуро сощурился, когда его глаза на мгновение встретились с моими. Словно осуждал за то, что я не присутствовала на половине заседания. А может быть, он успел прочитать мое СМС…
– Этот молодой человек, который сегодня предстал перед судом, обвиняется в нанесении тяжких телесных повреждений мистеру Тревору Фьюри. Как вам уже известно, это произошло сразу же после того, как мистер Фьюри совершил преднамеренное и жестокое нападение на девушку моего подзащитного – мисс Айви Эванс. Многие из вас видели, в каком состоянии оказалась мисс Эванс после нападения. А теперь поставьте себя на место Вильяма и представьте, что подобное совершено в отношении близкого вам человека. Не нужно быть влюбленным по уши, чтобы захотеть справедливого возмездия, не так ли? Но молодость нетерпелива и впечатлительна, поэтому часто не может ждать, пока преступнику будут предъявлены официальные обвинения. Безусловно, любой человек, совершивший покушение, должен быть наказан соразмерно своей вине, но в данной ситуации есть несколько смягчающих обстоятельств. Во-первых, мистер Веланд никогда ранее не был судим и не совершал каких-либо правонарушений. Друзья и его девушка, Айви Эванс, охарактеризовали его как человека уравновешенного и адекватного. Во-вторых, мистер Веланд на момент совершения нападения находился в состоянии аффекта, так как нападению подвергся не просто близкий ему человек, а девушка, с которой мистер Веланд встречается уже два года. И есть множество доказательств того, что отношения между мистером Веландом и мисс Эванс очень романтичны и сильны. В-третьих, по показаниям мисс Эванс отношение мистера Веланда к ней всегда носило яркий покровительственный характер. Ваша честь, за любовь и желание защищать нельзя наказывать по всей строгости. Я считаю, что для торжества справедливости условного срока будет достаточно.
Я зааплодировала отцу, и зал разделил мой восторг его речью. Многие вскочили своих мест, и стало так шумно, что судье пришлось застучать молотком, призывая всех к порядку.
Рядом со мной села бабушка, от которой сильно пахло сигаретным дымом, и проворчала:
– Что празднуем?
– Папа очень хорошо выступил, – объяснила я.
– Надеюсь, судья тоже так думает, – скептически заметила она.
Судья тем временем объявил итоговый перерыв перед оглашением приговора и удалился. Мой папа и Вильям уже начали принимать поздравления. К отцу подошла Айви и пожала ему руку, потом нежно обняла Вильяма, прижавшись щекой к груди. Я смотрела на них и была готова разрыдаться.
Вскоре судья вернулся и, выдержав эффектную, длинную паузу, объявил:
– Вильям Веланд, вы приговариваетесь к двум годам лишения свободы за нанесение особо тяжких телесных повреждений мистеру Тревору Фьюри. Ваша защита вправе обжаловать приговор в апелляционном суде.
* * *
В тот момент я решила, что я сплю и вижу очередной кошмар, в котором не будет драконов и огненных столбов, но в котором я все равно потеряю его. Я впилась пальцами в собственные колени так сильно, что ногти вонзились глубоко в кожу. Просыпайся же! Проснись!
Зал суда погрузился в шок вместе со мной. Сначала его затопило ледяное молчание, а потом он взорвался недовольным рокотом голосов. Послышались крики протеста.
Судья Маклахлан угомонил собравшихся, стуча молотком по столу и утирая красное лицо платком:
– Господа, здесь вам не спортивная арена, проявляйте уважение к суду.
Я вскочила со своего места и ноги сами понесли меня вперед. Они не посмеют, я не позволю им!
Вильям искал меня глазами, пока его брали под стражу прямо в здании суда. Я продиралась сквозь толпу к нему, расталкивая локтями людей. Гул и недовольный ропот становились все громче. Там, где раньше сидел Вильям, всхлипывала его мать, стоял хмурый отец и белая-белая Вибеке, крепко сжавшая руку Сейджа.
Я успела добежать до Вильяма, которого уже взяли под руки охранники, и вцепилась в него, обняв сзади и прижавшись к спине. И пока стража соображала, как бы оторвать меня от него, Вильям развернулся и положил руки мне на плечи.
– Прости, – сказал он зачем-то.
Один из конвоиров грубо схватил Вильяма за руку: Вильям даже не дернулся, но я уже знала, что на его запястье скоро проступит ожог.
– Не трогайте его, не прикасайтесь к нему!
– А не то что, мисс? – развернулся конвоир – здоровенный мужик с квадратной челюстью.
– А не то плохо будет! – крикнула я, бесстрашно глядя на него снизу вверх. Он был такой огромный, что смог бы переломить меня двумя пальцами.
