– Я не так уверен в могуществе Барджина, как он сам, – ответил Абалистер. – Если он призовет слишком много обитателей нижних планов, даже самых слабых, то вряд ли сможет их контролировать. Без сомнения он также поднимает и нежить. Ему не удержать под контролем такую армию, если священники библиотеки Наставников атакуют. Барджин о себе слишком хорошо думает. Боюсь, все может рухнуть.
– Боишься? – хитро спросил Друзил. – Или надеешься?
Запавшие глаза Абалистера опасно сузились.
– Посмотри на это с другой точки зрения, дорогой Друзил, – промурлыкал он. – Со своей собственной. Ты что, хочешь, чтобы у Барджина были еще помощники с твоей вонючей родины? Может так случиться, что еще один имп, или, скажем, мидж, узнает тебя и скажет, что ты служишь мне?
Абалистеру было приятно видеть внезапно осунувшееся личико импа.
– Прознав, что ты мой посланец, – продолжал меж тем Абалистер, – Барджин в лучшем случае прогонит тебя, и то, если тебе сильно повезет.
Друзил взглянул на жаровню Абалистера и согласно кивнул.
– Проходи, как только Барджин откроет ворота, – наставлял Барджин, подбрасывая голубой порошок в жаровню. Пламя ревело и переливалось всеми цветами радуги. Проходя мимо волшебника, Друзил взял два крошечных мешочка и сжал их коготками на своих крыльях.
– Закрой ворота, как только выйдешь из пламени, – продолжал Абалистер. – Он не поймет, отчего вспыхнуло пламя. Решит, что это результат твоего прохода.
Друзилу не терпелось оказаться подальше от Абалистера и еще больше ему хотелось скорее самому увидеть, что происходит в библиотеке. Он кивнул, прыгнул в жаровню и исчез.
– Планы Абалистера послужат всем, – пробормотал под нос Друзил несколько минут спустя, плавая в пустоте на самом краю материального плана, ожидая открытия ворот Барджина. Имп понял, что волшебником правили ревность и страх. За все это время Барджин не проявил слабости и Абалистер знал, так же как и Друзил, что саботаж ворот не сильно повредит планам священника. И все-таки Друзил был более чем доволен, разглядывая мешочки с порошками Абалистера. Его интриговала самоуверенность Барджина. Первые победы священника, и в замке Троицы, и, вполне возможно, в подземельях библиотеки, нельзя просто сбрасывать со счетов. Пусть Абалистер трясется из-за своего положения в замке, Друзила интересовало только проклятие хаоса; он так долго ждал!
Что касается проклятия, Барджин, без сомнения, заслуживал самого пристального внимания.
* * *
Жуткая, когтистая лапа сжала сердце Каддерли. Он бросился в сторону, вскинув руки в бесполезной попытке защититься.
Проснувшись на каменном полу, Каддерли потребовалось несколько минут, чтобы понять, что происходит. Было утро, и его кошмары быстро улетучивались, уступая его мягким лучам. Каддерли пытался сосредоточиться на них, чтобы лучше понять скрытый смысл, но кошмарам было не по силам справиться с дневным светом. Покорно пожав плечами, Каддерли стал вспоминать предыдущий день, до того как уснул.
Немного отдохнуть! Сколько же прошло времени? Он покосился на свои отметки на полу. Пятнадцать часов?
Персиваль был в комнате, но явно давно уже не спал. Белка сидела на столе Каддерли, прямо напротив окна, сосредоточенно грызя желудь. Рядом валялись скорлупки, оставшиеся от аперитива.
Каддерли уселся рядом с кроватью, снова пытаясь разобраться в сумятице своих снов, ища хоть какие-нибудь зацепки, чтобы распутать всю вереницу событий. Его слабо светящийся фонарик лежал под скрученными простынями.
– Что-то здесь не так, – сказал Каддерли Персивалю, рассеянно взяв и завернув фонарь. – Что-то, чего я не понимаю. – В его голосе было больше смущения, чем уверенности. Вчера казалось отдаленной эпохой, и он серьезно сомневался, где кончались воспоминания и начинались сны. Насколько необычными были вчерашние события? Какие из недавних странностей были лишь порождениями его страхов? Даника может быть очень упрямой, напомнил он себе, да и кто может предсказать поведение дварфов?
Бессознательно, Каддерли почесал огромный синяк на голове. Проникающий в комнату дневной свет, казалось, расставил все по своим местам. Все его страхи, что в библиотеке творилось нечто неладное, казались теперь детскими фантазиями.
Но тут же страх снова захватил его, на сей раз основываясь на совершенно реальном ощущении. В дверь постучали, и послышался до боли знакомый голос.
– Каддерли? Каддерли, мальчик, ты там?
Учитель Авери.
Персиваль засунул желудь за щеку и бросился вон из комнаты. Каддерли еще не успел встать на ноги, когда вошел учитель.
– Каддерли, – кричал он, спеша к нему. – С тобой все в порядке, мой мальчик?
– Ничего особенного, – промямлил Каддерли, уворачиваясь от пытающегося его обнять Авери. – Я просто упал с кровати.
Авери прямо с лица спал.
– Это же ужасно! – воскликнул он. – Так, так ведь нельзя! – Глаза Авери дико блуждали, затем он прикусил свои пальцы и широко улыбнулся. – Мы заставим дварфов сделать ограждение. Да, так и сделаем! Нельзя же позволить тебе постоянно падать и калечиться! Ты слишком важен для ордена Дениера, чтобы допустить такую глупую трагедию!
Каддерли посмотрел на него мутным взглядом, гадая, издевается учитель, или дела действительно настолько плохи.
– Все в порядке, – робко ответил Каддерли.
– Ну, конечно, – начал разглагольствовать Авери. – Только так ты и мог сказать. Такой хороший парень! Никогда не обращаешь внимания на свою боль. – Авери хлопнул его по спине, исхитрившись попасть по самому больному месту.
– Вы пришли дать мне список работ на сегодня, – спросил Каддерли, пытаясь сменить тему.
– Работ? – спросил Авери, казавшийся по-настоящему ошарашенным. – Да нет, ты на сегодня свободен. Даже если работа и есть, не обращай на нее внимания. Мы же не можем занимать такого ценного ученого домашней работой. Делай, что хочешь. Наверняка, тебе лучше знать, где ты наиболее полезен.
Каддерли не верил ни одному слову. А если бы даже и поверил, все равно не смог бы это осмыслить.
– Так зачем же вы здесь? – спросил он.
– Неужели мне нужно объяснять, почему я хочу повидаться со своим любимым учеником, – ответил Авери, снова от души хлопнув Каддерли по спине. – Нет. Я просто зашел пожелать доброго утра, что с удовольствием и делаю. Доброго утра! – Он уже собрался уходить, но внезапно повернулся и набросил на Каддерли медвежью шкуру. – Воистину доброе сегодня утро!
Глаза Авери вдруг наполнились слезами, и он положил руку на плечо молодого человека.
– Как только ты попал к нам, я сразу понял, что ты вырастешь прекрасным парнем, – сказал он.
Каддерли ожидал, что тот немедленно сменит тему, как часто делал в годы его, Каддерли, юности. Но Авери продолжал говорить.
– Мы боялись, что ты пойдешь в своего отца – он был очень умным человеком, прямо как ты. Но совершенно неуправляемым, видишь ли. – Послышался утробный смех Авери. – Я обозвал его последователем Гонда! – священник хохотал вовсю, и на плечо Каддерли обрушился целый град ударов.
