Командование русским левым флангом вместо выбывшего Багратиона принял командир 6-го корпуса генерал от инфантерии Д. С. Дохтуров. Прибывшие резервы из 5-го и 2-го корпусов позволили стабилизировать фронт, а артиллерия, имеющая теперь на позициях за Семеновским оврагом как численное, так и качественное превосходство над противостоящей французской артиллерией, делала невозможным стремительный прорыв. Полученная поддержка в виде дивизии Фриана, сменившей потрепанный 8-й корпус Жюно, позволила французам продолжить атаки. Но развить их успех не удавалось. Хотя после длительного боя, состоящего из череды атак через Семеновский овраг и контратак, отбрасывающих французов обратно за него, деревня Семеновская осталась за французами, но ни о каком серьезном развитии успеха речи не шло.
8-й корпус был передвинут южнее флешей и оказался таким образом сближен с корпусом Понятовского.
Но, несмотря на отсутствие видимых результатов, сражение продолжалось, практически, с прежним ожесточением. Среди поредевших каре русской гвардии не раз появлялся начальник Главного штаба Беннигсен. Молодые офицеры, набравшись храбрости, обратились к маститому полководцу, победившему Наполеона в битве при Эйлау: «В какой степени можно сравнивать настоящее Бородинское сражение с Прейсиш-Эйлаусским?» Старый генерал некоторое время молча смотрел в совсем еще юные лица офицеров, уже так много переживших в тот день и продолжавших умирать под градом ядер, картечи и гранат.
«Верьте мне, что в сравнении с тем, что мы до сих пор видим, Прейсиш-Эйлаусское сражение только сшибка», — ответил Беннигсен, наполнив гордостью их сердца.
А Наполеон сделал в это время, на первый взгляд, нелогичный шаг, перенеся основные усилия с правого фланга, вроде уже добившегося успеха, в центр, на батарею Раевского. Но, как было видно по предыдущим действиям французского полководца, он постоянно в этом сражении старался обеспечить наиболее благоприятные условия для использования своей тяжелой артиллерии. Сейчас у него была возможность расстреливать войска русского центра, по сути, перекрестным анфиладным огнем. Этим прекрасно воспользовался фактически командовавший «Гранд-батареей» генерал Сорбье. Он выдвинул к речке Каменке 36 пушек гвардейской резервной артиллерии и 49 орудий конной артиллерии корпусов Нансути и Латур-Мобура. Эта мощная батарея продольным огнем расстреливала войска Остермана-Толстого и принца Вюртембергского, которые в это время составляли основу сил, защищавших батарею Раевского. Что не попадало в батарею, накрывало стоящие сзади и по бокам войска. И выдвинутое положение батареи улучшало французским командирам возможности ведения огня. Так как огонь продолжали и орудия «Гранд-батареи» и 4-го корпуса Богарне, то обрушившийся на русские войска огневой шквал по силе не уступал тому, что ранее был на Багратионовых флешах. Но эффект от него был даже выше из-за возможностей перекрестного огня. Эффективно противодействовать новой батарее мощнейшие русские батареи у Семеновского оврага не могли, ибо сектор обзора перекрывался Семеновскими высотами с расположенными на них флешами. Сорбье этим блестящим маневром артиллерией еще раз подтвердил свою славу одного из лучших артиллеристов эпохи.
Взятие Курганной батареи и действия Уварова и Платова
Битва под Москвой
Атака на батарею Раевского и гибель генерала Коленкура
«Был третий час пополудни, когда Наполеон возвратился с берегов Войны к Шевардину, где от раннего утра распоряжался войсками. Он приказал ограничиться пальбою из орудий против нашего левого крыла и обратился против центра в намерении овладеть Курганной батареей. Но центр наш был уже обеспечен прибытием корпусов графа Остермана и Корфа, переведенных туда с правого фланга. Граф Остерман стал в первой линии, между курганом и Семеновским, где с начала сражения находился корпус Раевского. Позади расположились полки Преображенский и Семеновский; за ними 2-й и 3-й кавалерийские корпуса; в последней линии Кавалергардский и Лейб-гвардии Конный полки. Дохтуров с остатками второй армии и войсками, в течение утра отправленными к ней на подкрепление, примыкал правым флангом к Семеновскому, левым стоя косвенно по направлению к Старой Смоленской дороге. Дивизии, составлявшие собственно корпус Дохтурова: 24-я, Лихачева, занимала Курганную батарею, 7-я, Капневича, стояла правее от нее.
В таком положении были русские войска, обставленные артиллерией, когда началось второе действие сражения. С правой стороны и по протяжению всей нашей линии били французские орудия, действовавшие против центра и Курганной батареи, а с левой артиллерия, размещенная Наполеоном на позиции, отнятой у князя Багратиона. «Этого неудобства, — говорит Барклай-де-Толли в донесении князю Кутузову, — нельзя было избежать, оттого что надлежало сделать преграду неприятельским успехам и удерживать остальные защищаемые нами места. В противном случае должны мы были оставить Курганную батарею, — присовокупляет Барклай-де-Толли, — наши храбрые войска выдержали страшный огонь с удивительным мужеством». Самое пылкое воображение не в состоянии представить сокрушительного действия происходившей здесь канонады. Гранаты лопались в воздухе и на земле, ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетамн, ломали в щепы и дребезги все, что встречали в своем полете. Выстрелы были так часты, что не оставалось промежутка между ударами; они продолжались беспрерывно, подобно неумолкающему раскату грома. Некоторые артиллерийские роты наши, прибывшие из резерва, простояв короткое время на одном месте, теряли прислугу и ящики; приходилось вывозить орудия из дела на двух лошадях. С небольшим в час убито в конной роте Никитина 90 человек и 115 лошадей. Недоставало людей для поднятия орудий на передки. Из пехоты брали солдат для прислуги, ратников ополчения сажали верхом на артиллерийских лошадей. Чугун дробил, но не колебал груди русских, лично оживляемых присутствием Барклая-де-Толли, Милорадовича и графа Остермана. Наперерыв друг перед другом становились они на местах, где преимущественно пировала смерть. Завидя Барклая-де-Толли там, где ложилось множество ядер, Милорадович сказал: «Барклай хочет меня удивить!» — поехал еще далее, под перекрестные выстрелы французских батарей, и велел подать себе завтрак. Граф Остерман, сильно контуженный, должен был удалиться с поля сражения; оба дивизионных начальника его корпуса, два брата Бахметевы, ранены; одному из них оторвало ногу. В намерении воспользоваться губительным действием артиллерии, Наполеон повел кавалерийские атаки. Кирасиры и уланы понеслись на корпус графа Остермана. «Наша пехота, — говорит Барклай-де-Толли, — встретила их с удивительной твердостью, подпустила на 60 шагов и открыла такой деятельный огонь, что неприятель был опрокинут и искал спасения в бегстве».
Повторялась картина сражения на флешах. Снова французские атаки вынуждали Кутузова держать большие силы в плотных боевых порядках, которые методично выкашивала французская артиллерия. Снова русские солдаты «стояли и умирали». Ожесточение боя за батарею Раевского нарастало.
